«Пёсий двор», собачий холод. Том IV - [22]

— Ты меня переоцениваешь. На станциях обеспечения промышленных предприятий я уже собаку съел, это правда. Но для города… Тут же другое. Мы обсуждали как-то с мальчиком Приблевым схожую мысль, о централизации. Но мальчик Приблев тогда замахал на меня руками: беспредметный, мол, разговор без анализа тарифов. Где я тебе возьму анализ тарифов?

— А Приблев делал его к сегодняшнему дню! Лежит в папке подле места градоуправца, ежели они ещё не растерзали всё в гневе.

— И много я там разберу с одного взгляда? Вам же надо сию секунду публику задобрить, à l'impromptu, так? А для экспромта я всё же слабоват в этой теме.

— Гныщевич, — навис над столом За’Бэй, — по-твоему, прибегал бы я к тебе в мыле, отрывал бы от званых ужинов, имейся у меня тут богатый выбор кандидатур для заговаривания зубов? У господина Туралеева и вовсе… супруга рожает. Так бы он, может, придумал нечто поубедительней, но его в Управлении нет.

Гныщевич нахмурился, покусал в сомнениях ноготь большого пальца. Посреди первосортного, тщательно взлелеянного изящества «Петербержской ресторации» смотрелось это возмутительно, но он таких вещей не стеснялся.

— А в чём коллизия без учёта электрической станции?

— Люблю я тебя, сосед! В общем, дом разрушенный — Льницкая, 7 — сдавался под конторы. У них там в Конторском сплошь конторы, но это настоящее гнездо, двадцать лет сдавался. Во владении он у госпожи Бригиной, генеральской вдовы. Старуха хваткая, но старуха, шевелиться не хочет. Встала в очередь на восстановление за городской счёт, предложила кое-какие изменения в плане. Мелкие арендаторы в основном за неё, им выгодно перекантоваться пока хоть бы и в квартирах, а потом вернуться к прежней ренте. Но первый этаж снимали «Виммер и сыновья», нотариусы — все двадцать лет. Они себя давно хозяевами считают: флигель без спросу выстроили, сами водопровод сменили, соседним домам причинив неудобства. И арендные договоры двадцать лет у них же и заверялись.

— Вытесняют старуху?

— Готовы полностью оплатить восстановление, если станут собственниками и смогут протащить свои чертежи. Чертежи их окрестным жителям не по нраву, потому что лишний флигель и так улицу перегораживал, в подобие Людского превращал, а новый вариант ещё наглее. Но два самых крупных после «Виммера и сыновей» арендатора за них: восстановление без очереди быстрее, а повышение ренты крупным-то не очень по карману бьёт. В частности, издательству, которое этот роман про кровавую революцию напечатало. У издательства вес и репутация, кого-то они на свою сторону перетянули. Но выскочила ещё третья фракция — не собственники и не арендаторы, а простые жители Конторского, грезящие, леший их, парком. Там же с востока скверик крошечный, и они предлагают его продлить территорией разрушенного дома. Мол, город всё равно расширяется за казармы, пусть конторы переезжают, а у нас будет парк, раз место теперь экономить не нужно.

— Quelle absurdité! У них Усадьбы рядом, вот им парк — просторней некуда. Парковых со слушания гнать метлой, это несерьёзный разговор.

— Да нет, уже серьёзный, — хмыкнул За’Бэй. — И крайне показательный. Устрой мы слушание по Конторскому в срок, без барона Репчинцева, парковых бы не было. Вернее, были бы, но жалкая горстка. Перенесём ещё на неделю — мало ли какие ещё группы по интересам себя успеют осознать! И получим узел, который точно без скандалов не развяжешь.

— А граф как думает развязывать?

— Ты что, он же за честные слушания! Всё читает предварительно, наводит справки, но решает — строго по результатам диспута. Могу только предположить, что у барона Репчинцева шансов мало.

— А я б как раз ему отдавал территорию, — Гныщевич с самым лирическим выражением уставился в потолок. — Будь я градоуправцем, конечно, а не главой Союза Промышленников. Как глава Союза Промышленников я негодую, что он такую концессию себе одному выторговывает! Центральная электрическая станция — и вдруг не у меня.

За’Бэй вообразил, что прямо сейчас может твориться в Первом общественном зале, и едва не заскулил.

— Сосед, пойдём, а? Изложишь барону Репчинцеву свои претензии в лицо, жители Конторского района развлекутся. Слухи об электрической станции их изрядно из колеи выбили, позицию по вопросу они за два дня не выработали. Вот и поможешь им её нащупать. Задашь барону вопросы: откуда он топливо намерен подвозить, можно ли будет с его мощностями в округе вообще дышать… Уж главу-то Союза Промышленников примут как эксперта! Это даже и не отговорка, а вполне разумное дополнение процесса. Фиктивным наместником ты был — поработаешь в некотором роде фиктивным градоуправцем, отвлечёшь на себя внимание, пока граф… В общем, графу мы с тобой после нанесём визит.

— Да, нельзя подводить графа, — легко и уверенно выпорхнул из-за стола Гныщевич, полетел опылять на прощанье своих промышленников, уложившись в минуту.

По дороге За’Бэй наспех разъяснил ему остальные нюансы конторской коллизии, получилось скомкано, но в таких условиях не до скрупулёзности.

Шпоры Гныщевича позвякивали ободряюще и оптимистично, так что За’Бэй с каждым шагом всё крепче уверялся в грядущем успехе своей затеи. Гныщевич не граф, не градоуправец Свободного Петерберга, у него нет права подписывать просителям бумаги, но он их не разочарует. Он хорошо управляет вниманием толпы — совершенно иначе, чем граф, но по-своему результативно. А конторской коллизии ведь в самом деле не хватает предварительного обсуждения электрической станции — эта новость ушла в народ совсем недавно, народу не помешает ознакомиться с её деталями, многим из которых не нашлось бы времени на настоящих, общих слушаниях. Вреда не будет, а на пользу надежда есть.