Пешки Хаоса - [29]

— Ты мало убил детей сегодня? Имей немного терпения. Он крестьянин, не колдун. Ну что, ребята, как вам понравится поработать переводчиками и дегустаторами? Альтернативные варианты вы только что слышали.

— Это вам не поможет, — сказала Гицилла, ее голос был неестественно спокоен. — Вашим начальникам не стоило посылать вас сюда. С нашей помощью или нет, вы не выберетесь отсюда живыми. Еще до следующего заката вы все будете мертвы.

Это изменило настроение солдат, собравшихся вокруг них полукругом. Наигранная веселость, которую они проявляли, была лишь защитной реакцией против страха. Они прекрасно понимали, что оказались в опаснейшем положении, оторвавшись так далеко от наступающей армии.

— Да защитит нас Император, — машинально прошептал один из солдат.

— Слава ему, — добавил другой.

— И кто же убьет нас? — спросил офицер, но его голос тоже изменился после того, как он услышал слова Гициллы. Он не мог знать, что это были не совсем ее слова, но что-то в них встревожило его. Он явно предчувствовал что-то недоброе.

— Вы их даже не увидите, — продолжала Гицилла. Ее голос звучал так, словно она не вполне пробудилась от своих Сновидений Мудрости, беспорядочная путаница которых изливалась тем шепотом, который слышал Дафан.

— Ты говоришь о ваших драгоценных Повелителях Шабашей? — спросил офицер. — Или об ордах зверолюдей, которые они где-то тут собирают? Именно это они вам говорят, чтобы удерживать вас в рабстве — что, когда наступят черные дни, они используют свое могущество, чтобы уничтожить ваших врагов? Ну, у меня для вас плохие новости. У нас есть инквизиторы, и техножрецы, и молитвы, которые по-настоящему действуют, и наше могущество далеко превосходит все эти дешевые фокусы, на которые только и способны ваши жалкие колдуны. Мы — Империум.

— Вы — не Империум, — мрачно ответила Гицилла, голосом таким необычно глубоким, что Дафан никогда не слышал такого от прежней Гициллы.

— Да что ты можешь знать об Империуме? — спросил офицер, но его тревога явно усилилась.

— Я говорил, что она мутант, — послышался другой голос. — Надо убить их обоих скорее.

— Он прав — мы должны скорее убить их, — сказал третий голос.

— Подождите! — сказал офицер. — Если она действительно что-то знает, я хочу выяснить, что она знает о том, что убьет нас до следующего заката. Девчонка, если ты хочешь жить, лучше тебе рассказать что-то, что мне нужно знать. Приведи какую-нибудь причину, чтобы позволить тебе еще немного пожить.

Такие перспективы показались Дафану не слишком радостными, но Гицилла по-прежнему пребывала в состоянии, подобном трансу.

— Ничто из того, что я могу сказать, не поможет вам, — сказала она чужим равнодушным голосом. — Но если вы думаете иначе, ваш убийца уже в двухстах шагах отсюда к западу, и очень быстро приближается.

— Что? — офицер явно не поверил ей. Но даже если бы он поверил, Гицилла была права — эта информация никак не помогла ему. Ни офицер, ни кто-либо из солдат не успел ничего сказать, когда внезапно начались крики и стрельба.

Шум раздался с западной стороны лагеря — и Дафан вдруг понял, что сейчас где бы ни произносилось имя Императора, солдаты произносили его с отчаянной мольбой и суеверным ужасом, а не с обычной беззаботной небрежностью.

Дафан знал, что нельзя терять ни секунды — и понимал, что сейчас Гицилла в таком состоянии не может действовать рационально. Он присел, потянув ее за собой, и, крепко обняв ее, спрятался с ней под грузовиком, между задними колесами.

Огни факелов заметались в тревоге; там, где раньше была сплошная стена света, направленная на них, теперь было лишь смятение, суетившиеся солдаты ослепляли друг друга. Группа начала рассеиваться, солдаты хватались за оружие, готовясь открыть огонь.

Если бы хоть один солдат присел и выпустил очередь под грузовик… но никто не отдавал приказа, и никто не взял на себя ответственность. Как та свинья, которая выдала Дафана и Гициллу, солдаты теперь действовали по инстинктам и выработанным рефлексам — и мелодраматическое заявление Гициллы пришлось как нельзя кстати. Как только начались крики, солдаты бросились защищаться от предсказанного ею неизвестного врага, который явился убить их.

— Что там приближается? — испуганно прошептал Дафан в ухо Гициллы. — Что же это?

— Я не знаю, — ответила Гицилла, на этот раз своим голосом, дрожавшим от волнения и явного страха. — Но чувствую, что оно приближается, и оно очень могущественное. Проблема в том, что я не знаю, сможет ли оно отличить нас от них. Нас легко не заметить, и если оно нас не заметит…

Хор усиливавшихся криков и отчаянная стрельба убеждали Дафана, что Гицилла скорее всего права. Не нужно было обладать даром Сновидца, чтобы понять — что бы это ни было, оно шло сюда не для того, чтобы спасти их, не важно, насколько своевременным было его появление.

Оно шло сюда по своим причинам, самой главной из которых было убивать.

Глава 8

— УВЕЛИЧИТЬ ДОЗУ.

Священник, которого звали Карро Альпальяо, встревоженно оглянулся на Рагана Баалберита. Он стоял, опустившись на колени у ложа, на котором лежал псайкер, хотя камера была такой маленькой, что ему приходилось неуклюже вытягивать шею, чтобы встретиться взглядом с Верховным Инквизитором.