Пешки - [5]

А дорога всё же была хороша. Широкая и местами достаточно ровная, как того и требует статус княжеской здравницы, она огибала старый неухоженный, но весьма дорогостоящий участок возле Чвыра по кругу и расползалась в заросли кривыми, узкими, бугристыми тропками. По обочинам её были насажены низкие кустарники с имитацией художественной стрижки; разложены в почти естественном беспорядке древние валуны, свезённые селянами с пашни по две монеты за пуд. «Дикий» луг с посеянными ещё с весны «дикими» цветами хмуро поглядывал через неё на девственный лес, ставший таковым из сада за несколько лет хозяйского равнодушия. Но особой гордостью «Чвыровых кущ» были расписные деревянные столбики с цветастыми насашниками и резными стрелками у каждой тропки. Стрелки оптимистически констатировали названия гостевых домов внутри леска. Подчас, когда творенье злобного гения прошлого хозяина «Кущ» было полустёрто и вместо «Золочёных клубочков» звало в какие‑нибудь «Злачные клубы», поворачивать совсем уж не хотелось.

Тропка, чьё название выцарапали на бумажке и для пущей доходчивости трижды повторили, не сулила особых проблем шустрому, но не самому сообразительному посыльному. Что «Коврижный домик» на листочке, что «Овиный дом» на указателе выглядели одинаково безопасно. Вот только что‑то сразу не понравилось пареньку: может, след от женской туфли возле самой верхушки столбика, может, сама стрелка с подпаленным не человечьим образом ободом, а может, и то, что смотрел указатель в чисто поле, крепясь одним разнесчастным гвоздиком к перекошенному и явно недавно вывернутому и возвращённому на законное место столбу. Чувствовал Мигор неладное, и ноги прям идти отказывались в глубину сада, где уже начинали просвечивать кусты шиповника. За своих неполных десять лет он уже чётко уяснил, что Мастера ведьмам рознь и, если чутьё твердит не рисковать шапкой, и к тем, и к другим лишний раз лучше не соваться. Вот только соваться на постоялый двор, не выполнив получение хозяина, грозило не чутьём, а опытом по той же самой шапке получить.

Чутьё паренька, по большому счёту, основывалось исключительно на его обонянии, хотя он об этом ещё даже не догадывался. Крадучись по заросшей тропке в разом пострашневший «Овиный дом», паренёк никак не мог взять в толк, от чего ему местный дух напоминает чертовщину и ночные рассказы старшего брата в купе с баней (когда там под полом сдыхает крыса). Для полноты картины не хватало клубов сизоватого тумана и ужасающего уханья за спиной, но их вполне можно было додумать, чем он, впрочем, всю дорогу и занимался. Поэтому к тому моменту, как из‑за деревьев показался небольшой, порядком запущенный сруб, Мигорка уже трясся как осиновый лист и был настолько напряжён, что мысленно перебирал все известные заговоры жрецов и формулы Мастеров, сплетая их в одно торопливое, запинающееся подвывание. Такой аккомпанемент не развеивал мрачную атмосферу, но порядком подбадривал.

Сруб этот был одним из самых маленьких в «Чвыровых кущах» и уж точно самым старым из них. Местная ребятня любила одно время развлекать себя тем, что пробиралась вечерком в сад и мерялась храбростью, подползая к страшный скрипучим ставням заброшенного дома местной блаженной. Старая бабка была, с головой не слишком дружила. Но почти не мешала отдыхающим: походит под дверями, похихикает упырём, возвращение Кровавого Князя напророчит и пойдёт весь день в своём срубе отсиживаться. А только перестала хихикать, так хозяин быстро хату к рукам прибрал, почистил, подправил и уж второй год как отдыхающими из не слишком богатых сдаёт. Вот и появилось у детворы новое развлечение: каждое полнолуние к «Коврижному домику» приходить и в кустах караулить, когда призрак блаженной вылезет, чтоб своему убийце отомстить. Местные не слишком любили разъевшегося на лёгких хлебах хозяина постоялого двора, поэтому ждали с интересом. То, что подслеповатая бабка могла в озере утопнуть или по доброй воле марре душу отдать, селянам думать было не так уж интересно. Мигорка поднапряг память и убедился, что до полнолуния ещё с неделю времени. А холодок со спины так и не слез.

Очень уж сруб этот подозрительно выглядел. Старый, он, казалось, ещё сильнее завалился на бок, цепляясь только печью, чей дымоход отчего‑то поблёскивал зеленоватыми, болотистыми пятнами. Из‑под плотно закрытых ставень сочились струйки — ленточки не то пепла, не то дыма. Дверь была распахнута настежь, а за ней сплошным пологом шла непроглядная тьма. И лишь пара истоптанных и очень грустных ботинок ютилась под низким порожком. Пожалуй, рваная обувка пугала аккурат больше всего, поскольку видали её в последний раз на той самой блаженной.

Ох, как же хотелось Мигору сейчас припустить вниз по тропке да к людям честным, да вернуться потом со жрецом и рогатиной (можно без жреца, но с двумя рогатинами), только парень не зря храбрецом у местной ребятни считался. Ну, и жрец без доказательств так просто из святилища выходить не станет. А лишней копеечки, что, по поручениям бегая, паренёк у хозяина перехватывал, тратить на подношения совсем не хотелось. Поэтому посыльный выдохнул в плечо, осенил себя знаком солнечным и прокрался к ужасному дому.