Пеший камикадзе - [11]
— Да, ни хрена ничего не видит! Что он видит?! — возмущено сказал Стеклов. — Туман и видит!..
На секунду оба замолчали. Молчал и Кубриков, казалось, он был совершенно равнодушен к разговору, был в себе.
— Мультик, помнишь? — Стеклов загадочно взглянул на Егора.
— Какой? — спросил Егор.
— «Все-таки хорошо, что мы друг у друга есть»… Вспомнил?
— Не-а…
— Вспоминай!
— Да не помню.
— Давай! Напряги мозги! Чё тебе еще делать? Двое сидят, один другому говорит: «Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем…» Вспомнил?
— Да нет же!
— Блин! Один говорит: «Ты только представь: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем…», а второй ему в ответ: «А ты где?»
Первый: «А меня нет».
Второй говорит: «Да так не бывает!»
Первый: «Я тоже так думаю. Но вдруг вот — меня совсем нет. Ты один. Что ты будешь делать?..»
Второй: «Переверну все вверх дном, и ты отыщешься!»
Первый: «Нет меня, нигде нет!»
Тогда второй говорит: «Тогда я выбегу в поле, и закричу: «Ё-ё-ё-жи-и-и-к!», и ты услышишь и закричишь: «Медвежоно-о-о-ок!..»
— «Ежик в тумане», что ли? — неожиданно предложил Кубриков.
— Точно! А ты что? — Стеклов несильно толкнул плечом в плечо Егора. — Никогда сыну не рассказывал, что ли?
— Нет. Другие сказки рассказывал.
— То-то же, ты меня ни капельки не понимаешь!
— Слушай, — улыбнулся Егор, — а они прямо как мы с тобой!
— Ага, — согласился Стеклов.
Егор радостно и с нежностью взглянул на Стеклова:
— Все-таки хорошо, что мы друг у друга есть! Не так страшно…
— Согласен. Я тоже думаю, что вместе бояться гораздо веселее! — согласился Стеклов.
Дойдя до перекрестка, группы разошлись. Похлопав друг друга по плечу, как обычно пожелали друг другу удачи. Егор пошел прямо, Кубриков — свернул на мост, на Жуковского. Шли тихо, без времени, — саперов никогда не торопят…
Взрыв на Жуковского прозвучал далеко, и раскатисто. Но, казалось, Егор все равно ощутил от него колебания воздуха. Так предупреждает весенняя гроза, перед тем как сорваться ливнем. Громыхнет, и забарабанит мелкой дробью — по асфальту, крышам, козырькам, окнам; звонко и весело, нервно отражаясь рябью в лужах, и бегущими мурашками по телу. Так и здесь, раскатистое эхо взрыва переросло в шум автоматной трескотни, сливаясь и перебивая один другой, захлебываясь и прорываясь с новой яростью и звоном. Чувствовалось напряжение, Егор ссутулился и ощетинился, ожидая «своего» густо-торжественного грома. «Фугасного» грома и «трассирующих» молний. Но было тихо. И только в этой затаившейся тишине — верещала и шипела рация, коротко и нервно, злобно и умоляюще, выкрикивая доклад ругательствами и грубой мужской истерикой, взывала о помощи и прощалась, — не отзываясь.
…Группа Кубрикова понесла потери в результате подрыва на фугасе. Это было понятно еще на маршруте, и стало детально известно Егору по возвращению: один — «200», два — «300»… Один — погибший, и двое раненых.
Егор горевал… Конечно, горевал. Правда, внутренне, он все же испытывал некую радость за то, что это были ни его солдаты, ни саперы, а солдаты группы прикрытия. Внезапно, подумав о Боге, застеснялся своих чувств и мыслей. Склонил незаметно голову и украдкой перекрестился, чтобы никто не заметил. Солдаты, абсолютно отрешенно чистили оружие. Молча и очень нежно…
На оперативном совещании разбирали причины гибели солдат. Мучительно пытались «назначить» виновных. Неуверенно склонялись к тому, чтобы сделать виноватыми саперов, потому что приведенный в действие фугас, возможно, был ими пропущен. Пропущен Кубриковым и его саперами.
— Как вышло, что произошел подрыв? — спросил начальник штаба подполковник Крышевский.
Егор сидел рядом с Кубриковым:
— Фугас привели в действие после того, как прошел сапер. — Кубриков говорил очень спокойно. — Просто сапер оказался от него немного дальше, чем солдаты прикрытия…
— Не понимаю, а как сапер оказался дальше? — спросил исполняющий обязанности комбрига полковник Слюнев. — Почему подорвался не сапер? Сапер, что, не обнаружил фугас?!
— Сапер не обнаружил… боевики его пропустили… И привели в действие, когда бойцы прикрытия оказались ближе… Они шли, не соблюдая установленной дистанции.
— Так это вина, в первую очередь, сапера! — возмутился комбриг. — Рассказываешь, про какую-то дистанцию! Какая дистанция?
— 20–25 метров… Если бы солдаты шли друг от друга соблюдая этот интервал — группового подрыва можно было избежать…
— А почему ты не контролировал соблюдения данного требования? — тут же спросил Слюнев.
— Потому что я — командир группы разведки. У прикрытия — свой командир!
— Общее-то руководство осуществляешь ты! — Начальник штаба Крышевский, старался не повышать голоса, но в его интонации все равно чувствовался звон возмущения. — Товарищ капитан, группой прикрытия командует всего лишь — прапорщик!
— Извините, товарищ подполковник, я что-то не пойму, на мне и общее руководство, и работа саперов, и разминирование фугасов, техника, связь, артиллерийское сопровождение, а старший группы прикрытия — прапорщик… может, мне еще и за него поработать и за ним присмотреть? Или каждый будет выполнять свою задачу?
— Все ясно! — выдал Крышевский.
Молодой человек — Сергей Марьянинов становиться свидетелем страшного дорожно-транспортного происшествия, в котором под колесами престижной иномарки погибает молодая семья. Водитель дорогого автомобиля — сын заместителя Губернатора, — влиятельного правительственного чиновника. Испытывая сострадание, неподдельный интерес и в ожидании справедливого суда Сергей следит за выжившей в катастрофе женщиной, а спустя время и за освобожденным под залог сыном областного чиновника, по вине которого произошло ДТП… Дорогие адвокаты разваливают резонансное уголовное дело.
Хаджи-Мурат Мугуев родился в 1896 году в г. Тбилиси в семье военного. Окончил кавалерийское училище. Участник первой мировой, гражданской и Великой Отечественной войн. В книге воспоминаний «Весенний поток» автор повествует о героических делах воинов 11-й армии, защищавших Астрахань и Кавказ в 1919–1920 годах. В тот период Х.-М Мугуев работал в политотделе армии, выполнял специальные задания командования в тылу врага.
Книга написана по воспоминаниям полковника царской, впоследствии советской армии, потомственного донского казака Герасима Владимировича Деменева (фамилия изменена), посвятившего свою жизнь служению и защите Отечества. В судьбе этого русского офицера отразилась история России начала и середины XX века. Главный герой сражался на полях Русско-японской войны 1904–1905 годов, Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, был награжден многими орденами и медалями царской России и советского правительства.
На фронте ее называли сестрой. — Сестрица!.. Сестричка!.. Сестренка! — звучало на поле боя. Сквозь грохот мин и снарядов звали на помощь раненые санинструктора Веру Цареву. До сих пор звучат в ее памяти их ищущие, их надеющиеся, их ждущие голоса. Должно быть, они и вызвали появление на свет этой книги. О чем она? О войне, о первых днях и неделях Великой Отечественной войны. О кровопролитных боях на подступах к Ленинграду. О славных ребятах — курсантах Ново-Петергофского военно-политического училища имени К.
В книге представлены разные по тематике и по жанру произведения. Роман «Штрафной батальон» переносит читателя во времена Великой Отечественной войны. Часть рассказов открывает читателю духовный мир религиозного человека с его раздумьями и сомнениями. О доброте, о дружбе между людьми разных национальностей рассказывается в повестях.
Главная героиня повести — жительница Петрозаводска Мария Васильевна Бультякова. В 1942 году она в составе группы была послана Ю. В. Андроповым в тыл финских войск для организации подпольной работы. Попала в плен, два года провела в финских тюрьмах и лагерях. Через несколько лет после освобождения — снова тюрьмы и лагеря, на этот раз советские… [аннотация верстальщика файла].
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.