Пещера мечты. Пещера судьбы - [11]

Возможно, именно потому, что спелеологией занимаются только яркие индивидуальности, эта книга производит несколько отличное впечатление от другой географической литературы. Главным образом — существенно большей персонализированностью. И даже не в силу наличия у автора из ряда вон выходящего представления о собственной значимости (хотя оно у всех спелеологов именно такое, и автор — не исключение). Скорее, просто потому, что можно несколькими штрихами схематично набросать отдельные черты характеров и интересов коллег-спелеологов, но ни одного из них нельзя описать с той полнотой, которой он в реальности заслуживает. По сути, каждый, кто посвятил спелеологии более десяти лет, вполне достоин отдельной такой книги, как эта. Причем все это верно не только на глобальном уровне, но и на самом что ни на есть локальном.

Если рассмотреть подробнее любую отдельно взятую подземную экспедицию, можно сразу сделать одно любопытное наблюдение. Четкое разделение интересов общих и интересов частных. Практически единственные четыре вещи, которые объединяют ее участников — это любовь к пещерам, желание открыть новые участки исследуемой пещеры, взаимное уважение и более или менее единое понимание внешней атрибутики экспедиционного быта. Больше, как правило, ничего. У каждого специальные интересы, как в пещере, так и вне ее, строго индивидуальны и весьма разнообразны. Если хотя бы трое из группы имеют близко совпадающие сферы интересов, то это уже удивительно. Такого созвучия интересов, как, скажем, у Хейердала на его плоту Кон-Тики, под землей просто не может быть — пещера есть мир, а не искусственно отграниченный изолят типа того же плота, и диапазон его интересностей, спроецированный на широту мировоззрения участников даже одной отдельно взятой экспедиции, исключает общность интересов.

Еще большая дистанция возникает, если рассматривать разные команды. И еще большая — если разные пещеры. Пещеры не менее индивидуальны, чем спелеологи, и здесь есть сильнейшая обратная связь. Вертикальные и технически сложные пещеры Кавказа привлекают к себе одних людей и создают одну экспедиционную атмосферу. Огромные, но очень просто устроенные лабиринты Подолии — совсем другую. Пещеры Кугитанга, и в особенности Кап-Кутан, исследованию которого практически полностью посвящена эта книга — совершенно особую.

Поэтому книга у нас — очень персональная. О пещерах вообще — но сквозь призму Кап-Кутана. О спелеологии вообще — но сквозь призму спелеологии Кугитангского образца. О спелеологах вообще — но только на примере Кап-Кутанских. Причем главным образом — из моей команды. И все вместе — только через авторское мироощущение. Никак иначе написать о пещерах и спелеологии так, чтобы в полной мере прочувствовалась атмосфера, нельзя — получится либо что-нибудь научно-популярное, либо репортажное. Чего и так написано достаточно.

* * *

Теперь попробуем понять, что же люди делают в пещерах и что же они там ищут. Что делают? Да все то же, что и в любом другом месте. Спорт, туризм, наука, изобретательство, общение, любовь — место есть всему. Как правило — кроме политики. То есть истории известны, конечно, случаи, когда и спелеологи занимались политикой, и я даже этого в паре глав коснусь, но — это не та политика. Это — политика, целью которой является только защита некоторой конкретной пещеры от грозящего ей уничтожения. Или защита спелеологами своих основных прав от государственной бюрократической машины. И — ничего больше. И, во всяком случае, без достижения каких бы то ни было выгод персонально для себя. Спелеологи далеки от коммунистической идеологии точно так же, как и от любой другой, но — категорически не приемлют построения собственного благополучия на руинах общих интересов.

Возможно, правда, что это и есть в некотором понимании идеология, но в таком случае — идеология, ставящая не наносящие ущерба другим интересы индивидуума выше интересов любого коллектива, интересы природы — выше интересов любого государства, и персонализирующая ответственность за любые действия. Словом, что-то, весьма напоминающее рационал-анархизм в понимании Роберта Хайнлайна. Хотя мне больше импонирует аналогия с кодексом какого-нибудь элитарно-интеллектуального клуба.

Причем практически любая крупная пещера и может быть именно такому клубу смело уподоблена. И по замкнутости, но то же время открытости круга ее исследователей, и по особой атмосфере взаимопонимания, взаимоуважения и равенства, и по развитости традиций, вплоть до уникальной лексики. Да и многие традиции чрезвычайно напоминают клубные. Например, в моей команде условия участия в любой из экспедиций таковы. Либо человек принадлежит к основному составу команды, что автоматически проистекает из участия в трех-четырех экспедициях, и тогда он автоматически может ехать в любую из экспедиций. Либо человек едет со своей собственной программой исследований и никто из основного состава против него не возражает. Либо человек едет как гость — любой член основного состава может взять одного гостя, не советуясь ни с кем.

Разумеется, в большей части экспедиций точное соблюдение этих традиций до добра не доводит. Как известно из психологии, в любой команде должен быть ровно один лидер и ровно один дезорганизатор, иначе — бардак и анархия неминуемы. И они есть. Но — если взять старую хохму о том, что разница между борделем и бардаком заключается в том, что первый является организацией, а второй — системой, приложить к ней теорему о том, что любая система функционирует закономерным образом, и попытаться извлечь из функций оной системы максимум возможной пользы — как раз и получится идеальная организационная схема подземной экспедиции.