Пещера - [3]

Болезненно ныла шея, и мысли вспыхивали в мозгу, как трассирующие пули. Страх, ненависть и любовь — каждое из этих чувств сливалось с другими и превращалось в один нескончаемый поток обжигающего мозг пламени.

В этом кошмаре была виновата Лидия. Ее глупый, беспричинный эгоизм заставил их покинуть безопасный автомобиль, и теперь он едва поспевал за маленьким высохшим монстром, с плеч которого свисали и покачивались в такт движению белые бедра Лидии. А доктор говорил, что ему нужен покой…

От его выносливости не осталось и следа, когда туман стал рассеиваться и перед ними вырос холм. Клинообразная скала, заросшая вереском, выступала из склона; ее окружали заросли можжевельника, и здесь наконец старуха замедлила свой шаг. Не останавливаясь, она прошла сквозь кусты к самой скале, что-то толкнула ногой; что именно, Джеймс не видел, однако, к его удивлению, в скале отворилась дверь, обнаружив освещенную свечами комнату. Старуха просеменила вовнутрь и не останавливалась, пока не достигла узкой, заправленной одеялом кровати. Как зеленщик сваливает с плеч мешок с картошкой, так она уложила на кровать Лидию. Затем потерла руки и с плохо скрываемым презрением посмотрела на Джеймса, который отважился сделать несколько робких шагов от двери.

— Входи. Закрой дверь.

Они находились в пещере — в естественной, решил Джеймс, вероятно, расширенной и обжитой кем-то очень давно. Темные гранитные стены были испещрены неровными отметинами — возможно, следы долота или резца. Камин был выдолблен слева у стены; из него наружу уходила огромная труба. На старинной железной решетке ярко пылали торф и древесные сучья. Хотя дым покидал пещеру, в ней оставался какой-то непонятный запах — точнее, зловоние — странный, гнилостный душок, как будто старуха делила свое жилище со свиньей или, что было более вероятно, с каким-нибудь плотоядным животным, оставившим свой полусъеденный обед дозревать в темном углу. В этот момент стал осязаем едкий перечный аромат, исходивший из висевшего на каминном крюке котла. Он усиливал наполняющее пещеру зловоние, и Джеймс удивился, почему по дороге сюда им не повстречались призраки давно погибших заготовок для похлебок.

Пол в пещере покрывали соломенные циновки. Крепкий, потемневший от времени сосновый стол в центре должным образом обрамляла четверка трехногих стульев. В углу, у огня, стояло ветхое кресло-качалка. У стены напротив возвышался замечательный своими размерами кухонный шкаф, в котором красовался неровный строй оловянных кружек, стояли плетенные из ивовых прутьев тарелки и огромное серебряное блюдо для мяса. Большие сальные свечи, вставленные в собственные наплывы на маленьких глиняных блюдцах, стояли на шкафу и на широком каменном выступе, служившем одновременно каминной полкой.

С двух сторон пещеру замыкали двери. Одна, через которую они вошли, была обычных размеров, шесть на три фута, тогда как в противоположном конце поднималось то, что было бы уместнее назвать башенными воротами. Возможно, это был остаток какого-нибудь королевского замка; камни, из которых были сложены стены, также могли остаться от него. Огромные, источенные ржавчиной гвозди выступали над поверхностью двери, и справа, прямо под железным кольцом, торчал огромнейший из ключей, какие когда-либо доводилось видеть Джеймсу.

Он подошел к кровати, которая располагалась рядом с камином, и осторожно пошлепал Лидию по бледной щеке.

— Еда. — Старуха заперла входную дверь, спрятала ключ в складках своего одеяния и теперь изучала содержимое висевшего над огнем котла. — Скоро проснется.

Лидия пошевелилась и открыла глаза. Секунду или две она глядела на Джеймса, не понимая, что происходит, потом застонала и села.

— Все в порядке, дорогая, — Джеймс постарался придать своему голосу беззаботность, — мы в безопасности. Это… это коттедж старой леди.

— Джеймс, мне холодно.

— Сейчас мы согреемся. — Он снял пальто и укутал ее. — Старуха готовит нам поесть.

Лидия обвела глазами причудливую обстановку и вздрогнула.

— Что это?

— Что-то вроде переоборудованной пещеры. Довольно разумное устройство, если подумать: крыша не протекает и нет сквозняков. Наши предки именно так и жили.

— Здесь жутко пахнет, — она наморщила носик. — Сколько мы собираемся здесь пробыть?

— До завтрашнего утра, потом пойдем обратно на шоссе и попытаемся поймать попутную машину. После еды постарайся заснуть.

— Мне страшно, ты ведь не будешь спать, нет? — Она, как ребенок, схватила его за руку. — Ты посмотришь, чтобы эта старуха не сделала ничего плохого?

— Посмотрю.

Она закрыла глаза, и он снова вернулся к старухе, которая размешивала что-то в котле деревянной ложкой.

— Давно здесь живете? — Он обнаружил, что повторяет телеграфный стиль старухи. Поспешил исправиться: — Скажите, вы давно здесь живете?

Она кивнула и попробовала с деревянной ложки свое варево.

— Давно.

— Сколько?

Оставшуюся в ложке жидкость старуха выплеснула обратно в котел.

— Лед ушел. Я пришла. Джеймс нахмурился:

— Вы хотите сказать, что родились после очень холодной зимы?

Широким жестом она обвела ложкой вокруг:

— Весь лед. В Корнуэльсе не стало льда. Я пришла.