Песчаные замки - [56]

— Ты бросаешь меня…

— А потом я тебя увидела, — выдавила она едва слышно, покачав головой.

— Что? — переспросил он.

— Звонила адвокату, хотела подготовить документы к твоему приезду.

— Я понял, Хонор. Ты хочешь развода.

— Нет, — хрипло проговорила она. — Хотела. Потом увидела тебя. Одно дело — думать, насколько жизнь была бы легче без постоянных драм, тревог и волнений, когда твой муж видит выход из катастрофической ситуации в том, чтобы вдребезги расколотить валун… а потом снова собрать!

— Это просто символ…

— Мне нужны не просто символы, Джон. — Голос сорвался, она взглянула ему в глаза. Хотелось в них увидеть надежду, но он видел лишь страх и отчаяние.

— Я для тебя все сделаю, Хонор. Чтобы ты могла мной гордиться. Как в детстве и в юности. Я был уверен, что ты обращаешь на меня внимание, только когда я рискую сильнее других. Конечно, и другие мальчишки могли пробежаться по рельсам, но кто еще прыгнул бы в Дьявольскую пучину?

— Не напоминай. — Она легонько ткнула его в грудь кулаком, он перехватил ее руку, и они стояли, покачиваясь. Сердце у Джона колотилось, он хотел, чтобы Хонор поняла, как сильно он ее любит и все сделает, чтобы быть вместе с ней.

— Лазил на водонапорную башню единственно для того, чтобы вывесить на ней флаг с твоим именем…

— А я снизу с ужасом смотрела, как ты лезешь по ржавой лестнице, которая могла рухнуть, и ты насмерть разбился бы.

— Да ведь не разбился.

— В тот раз нет, — согласилась она. — Только я за тебя постоянно боялась. При каждом телефонном звонке за последние годы думала, что звонит твой адвокат… — Она замолчала, сморгнув слезы. — И хочет сообщить, что тебя в тюрьме пырнули ножом…

— Я сам за собой присматривал, чтобы вернуться домой.

— И я каждый день это делала. — Она повернулась к воде. — Стояла на берегу, глядя на восток. Воображала, как воды пролива Лонг-Айленд текут в Атлантический океан и до самой Ирландии. Только так могла до тебя добраться.

— Если бы добралась, что сказала? — спросил он, сдержавшись, не высказав собственного предположения.

— Не знаю, — шепнула она, но Джон не поверил, читая пробегавшие в ее глазах мысли, глядя в живое, взволнованное лицо, стараясь понять и не в силах поверить себе. Мог бы поклясться, что видит в нем любовь, но не был уверен наверняка.

— Постарайся.

— Тогда между нами был океан.

— А теперь нет.

— Я тебя там оставила… В Ирландии. В тюрьме. Навещать перестала… Перестала говорить с девочками. Просто не могла больше выдержать. Не могла. Не могла думать, что ты там.

Глаза ее горели, сердце у него зачастило, он пытался представить, что она думала бы, если бы в самом деле видела произошедшее в тот черный день.

— Джон, — сказала она, — ты был моим сердцем. Сердцем нашей семьи. Всем…

Хонор наклонила голову, надолго опустила глаза. Потом, словно приняв решение, потянулась к заднему карману джинсов, вытащила листок бумаги, протянула ему. У него кровь заледенела в жилах.

— Что это?

— Прочитай.

— Девочки знают? — спросил он, держа листок и не в силах взглянуть на него.

— Это их идея.

— Хонор, — вымолвил он, поглядывая на уголок бумажки, трепещущей на ветру. Вот и конец их совместной жизни, похожий на конец света. — Не надо.

Передав ему бумагу, она убежала. Посмотрев, как она спускается к дому по темному берегу, он трясущимися руками поднес листок к глазам, пристально вглядываясь в сумеречном свете.

Ожидал увидеть гриф официального адвокатского бланка, но вместо того узнал наверху монограмму Хонор. Ниже ее рукой было написано:

Завтра вечером в шесть приходи к обеду. Будем ждать.

Джон вновь и вновь перечитывал эти слова, пока заледеневшая кровь не начала наконец оттаивать.

Глава 16

Это было похоже на праздник — все готовились с особым волнением, но не из-за самого угощения, а из-за повода: торжества, общения, благодарности. Впрочем, их обед обещал стать настоящим пиршеством, предлагавшим все, что имелось на участке, на берегу и вообще в округе.

Реджис набрала моллюсков и мидий в воде у Томагавк-Пойнт, попросила Питера отвезти ее на рассвете на рыбалку и в утреннем тумане выловила трех крупных камбал. Питер был каким-то молчаливым, мысленно держался за тысячу миль, как всегда, после похода над Дьявольской пучиной. Чистя рыбу, Реджис хотела спросить, в чем дело, но удержалась, боясь услышать ответ. Так радовалась, что отец придет к обеду, что не желала обострять отношения.

Сесилия съездила на велосипеде на виноградник, на монастырский огород. Встретила там сестер Ангелику и Габриель, которые были с ней так приветливы, улыбались так дружелюбно и радостно, словно знали, что вечером к обеду придет ее отец. Помогли доверху набить большую плетеную корзину молодой кукурузой, помидорами, кабачками-цукини, базиликом, малиной.

Агнес пошла с матерью к врачу за результатами томографии, чтобы убедиться в выздоровлении и сменить бинты. С нее сняли марлевый тюрбан, наложив вместо этого небольшую повязку. Выбритая полоса вокруг швов безумно чесалась и придавала ей, по ее мнению, смешной и диковатый вид. Кабинет доктора Грейди примыкал к больнице, поэтому она надела шапочку на случай встречи с Бренданом, но его нигде не было видно.