Пес, который взломал дверь - [3]

— Мне казалось, что ты не видела ее лет десять, — сказал Стив.

— Так-то оно так, но, по словам Касси, здоровья девочке не занимать, а это вроде как эвфемизм, так ведь? В последнюю нашу встречу она выглядела совсем как Артур. Ну ладно, ребятки. Получайте.

Им можно было ничего не говорить. Маламуты всегда знают, что предназначено им, а если им это и не предназначено, то они уж попытаются убедить вас, что вы не правы. Не успели сковородки оказаться на полу, как собаки тут же принялись за них, скосив большие темно-карие глаза каждый на порцию соседа, вычисляя возможность, покончив со своей, долизать и чужую сковородку. У всех маламутов карие глаза, и чем они темнее, тем лучше. Если вы не в курсе, то голубоглазые ездовые собаки — это сибирские лайки, правда, у них тоже могут быть карие глаза. Маламуты, конечно же, гораздо крупнее сибирских лаек, у них массивнее морды, а слегка закругленные треугольные уши широко расставлены. В то время Кими, девочка, весила идеальных семьдесят пять фунтов, а Рауди — где-то между восьмьюдесятью пятью и девяноста фунтами, но не стоит судить о них по весу. У маламутов имеется толстый подшерсток из мягких коротких волос, а поверх него — длинная грубая защитная шерсть, благодаря чему они выглядят крупнее, чем на самом деле; и еще они сильнее, чем кажутся, суки в том числе.

— И к тому же, — добавила я, — можешь себе представить, она — член моей семьи, племянница моей мамы — выросла без собак. По-моему, это непостижимо. Она заслуживает только сострадания. Наверняка она чувствует себя обделенной и не знает, чем это восполнить. Короче, мне в голову пришла мысль, что она могла бы вместо меня водить Кими. Ну, понимаешь, в чисто терапевтических целях.

— Вместо тебя?

— Кими уже не так меня достает, и, согласись, она стала вести себя намного лучше. Правда, Кими?

Обе собаки развалились на полу, зажав сковородки в передних лапах-снегоступах. Когда у меня были золотистые ретриверы, я покрасила кухню в кремовый цвет с терракотовой отделкой, но если у меня когда-нибудь появится достаточно денег, я намерена разукрасить ее в серебристо-серые тона с белым и покрыть пол настоящей плиткой, и никакого больше линолеума под кафель! А пока сочетание серой волчьей окраски Рауди и белой Кими отнюдь не режет глаз, и они оба только украшают мою хибару. Бонни, редактор моей рубрики, ни за что на свете не позволит мне напечатать это, но аляскинские маламуты — это самые красивые собаки на свете.

Услышав свое имя, Кими подняла глаза, но сковородки при этом из лап не выпустила. Она лишь приглушенно зарычала.

— У нее с вниманием гораздо лучше, — добавила я. — И я непременно запишу Лию на занятия, куда она будет ходить вместе с Кими. Я слышала, в Ньютоне есть такой класс, в каком-то парке. Мне об этом на днях сообщила по телефону Роз Инглман. Я возьму Рауди. А Лия возьмет Кими. Это будет своего рода эмоциональным перевоспитанием. Она и собак-то наверняка боится, и как с ними себя вести — понятия не имеет. А маламутов однолюбами не назовешь.

— Это очень великодушно с твоей стороны, — сказал Стив так, будто великодушие к людям мне столь же неведомо, как Лии — собаки.

— Вот как! Что ты этим хочешь сказать?

— Что это очень мило. Вот и все.

Затем мы вымыли посуду и отправились в постель. А ваш ветеринар разве не приезжает к вам по вызову?

Глава 2

В тот день, когда должна была приехать Лия, ртуть на градуснике за моим кухонным окном подскочила до отметки девяносто по Фаренгейту и воздух был настолько пропитан влагой, что листки черновика с каракулями моей новой статьи слиплись друг с дружкой, окна и зеркала запотели, а мои чистенькие, не имеющие запаха маламутики воняли, как настоящие псы. Ближе к концу дня бледно-серое облако над домом набухло, почернело и предвещало нешуточную бурю. Ливень разразился в тот самый момент, когда академически-корректный умеренно синий микроавтобус «вольво» Артура подъехал к заднему крыльцу моего дома, представляющего из себя каркасную трехэтажку красного цвета, расположенную на углу Эпплтон-стрит и Конкорд-авеню. Машина была, судя по заднему стеклу, которое пестрело коллекцией разрешений на парковку в студенческом городке, явно профессорской, пяти- или шестилетней давности и слегка помятой. Если бы только в Гарварде узрели машину Артура, он бы непременно услышал призыв небесных труб.

— Если не ошибаюсь, вы — Холли Винтер?

Вопрос прозвучал совершенно искренне. Возможно, Артур ожидал увидеть стаю собак, гоняющих по двору и сотрясающих воздух истошным визгом, а также клонированную копию одного из моих родителей, источающую опасность в его направлении. Я ни на кого из предков не похожа. Как знать, плохо это или хорошо. Мариса была женщиной эффектной, а Бак просто американский лось в человеческом воплощении.

— А вы, очевидно, Артур.

Я уже успела забыть, насколько он высок, да и внешность его стерло из моей памяти, вероятнее всего, потому, что ничего примечательного в этой внешности не было. На нем был этот интеллигентский бежевый английский плащ, со всякими там клапанами, карманами, пуговицами, застежками и погончиками. Лицо его, а также глаза и волосы были в тон плащу, такие же бледно-бежевые, голова непропорционально большая и удивительно овальная, а туловище длинное, худое и прямое. Ну ни дать ни взять — деревянная ложка.