Пес, который порвал поводок - [24]

— А имя ее вы помните? — спросила я.

— Понятия не имею. Маленькая, хорошенькая.

Никто, кроме Милли, не додумался бы назвать Маргарет Робишод хорошенькой и маленькой. Злобная махина — это да, но Милли таких слов не знала. Я и до разговора с Милли понимала, что Маргарет не отдавала и не продавала Рауди д-ру Стэнтону. Гарвардцы любят поговорить о том, как надо вести себя в обществе. Это — одна из тех штук, которой учит учебно-развлекательная телепрограмма «Улица Сезам». Может быть, Большая Птица, персонаж этой программы, мог бы отдать или продать пса своему главному врагу, найдись таковой у этого добряка. Но никак уж не Маргарет Л. Робишод. Признать поражение — может быть, так себя и надо вести. Придушить кого-нибудь — отнюдь нет. Я представила себе Маргарет и д-ра Стэнтона на лужайке перед арсеналом. Она нависает над ним с поводком, накрученным на костлявые руки. Локти ее расставлены, как крылья жирного ощипанного гуся. Говорит она то, что всегда втолковывала нам: «А если так не сработает, дергайте посильней!»

Но если Рауди и впрямь был ее пес и она хотела забрать его назад, зачем же душить д-ра Стэнтона? Почему просто не забрать Рауди? А если она хотела забрать Рауди, зачем пытаться убить его и меня? Зачем позволять мне его дергать? Зачем позволять д-ру Стэнтону? Если бы Мapгapeт пошла к Стэнтону, показала бы ему документы Рауди, указала на татуировку и потребовала его назад, то у д-ра Стэнтона был бы, конечно, мотив, чтобы убить ее. Мог ли он сопротивляться кому-нибудь там, возле арсенала? Стив думал, что нет, но Кевин мог кое-что знать — и хранить про себя.

Не кормить двух самцов-лидеров вместе — вообще-то хорошее правило. Обстоятельства иногда требуют исключений из правил. После путешествия в магазин на Фреш-Понд, откуда я привезла три жирных бифштекса, бутылку «Джонни Уокер Блэк» и четыре упаковки по шесть банок пива, я пригласила Кевина и Стива обедать. Мама и сестра Стива были в городе, и все они обедали со старым д-ром Дрейпером, практика которого отошла к Стиву, но Стив обещал забежать около десяти — как только освободится. Когда Кевин узнал, что Стива не будет, он принял приглашение.

Кевин редко пьет крепкие напитки. Я все время подливала ему «Джонни Уокера» и в результате его поднакачала. Если не принимать во внимание его отношений с матерью, он привлекательный мужчина — мне нравятся рыжеватые волосы и хорошо развитые мускулы, — но я его не завлекала. Он знал, что я жду Стива.

— Маргарет Робишод, — сказала я за бифштексом. — Я хочу знать, где она была в тот вечер, когда умер доктор Стэнтон.

— Миссис Робишод, — выговорил Кевин заплетающимся языком, — выгуливала собак.

— У нее только одна.

— У нее четыре. Четыре собаки. — Голос у него был усталый. — А, извини меня. Четыре золотистых. Маргарет Л. Робишод днем была чем-то занята, и ее четыре золотистых попросились погулять. Так?

— Так! — сказала я. — По-моему, она тебе показалась очаровательной.

— Как шприц в заднице. Извини за плохой английский.

— Так что было в прошлый четверг?

— Прогулочка. А встретила ли миссис Робишод кого-нибудь, пока собачечки были на прогулочке? — Кевин неплохо подражал англизированной растяжечке в речи Маргарет — как у снобов на Брэтл-стрит. — Нет, она никогошеньки не встретила. А валиум она когда-нибудь принимала? Она придерживается принципа «нет — наркотикам».

— А собакам она когда-нибудь его давала? Ты ее спрашивал?

Он так очумел, будто я спросила, не нюхают ли ее собаки кокаин.

— Я не шучу, — сказала я. — Ветеринары иногда его прописывают. Представь себе, что у тебя кобель и сука, у которой начинается течка. — Кевин покраснел. — Ты помещаешь их в отдельные ящики, — продолжала я.

— Ящики…

— Переносные контейнеры. Коробки. Ну такие, как в аэропорту. Или на заднем сиденье в машинах.

— Клетки, — сказал он.

Он прикончил бифштекс с картошкой и зеленой фасолью. Сейчас он был под пивом «Бадвайзер» — великой американской сывороткой правды.

— Ящики. Ты суешь обеих собак в ящики или разводишь их по разным вольерам, но как быть с шумом? Кобель станет так колотиться о стенки ящика, так выть, что взвоют и все соседи. Выход? Собачий валиум.

Кевин подозрительно глянул на пиво. Стал изучать банку. Может быть, он размышлял, не продает ли Бадвайзер пиво с каким-нибудь успокоительным молодым женщинам, которых осаждают слишком горячие искатели.

— Или, — продолжала я, — она могла его давать им, если перевозила их самолетом. Иногда собакам дают перед полетом успокоительное, чтобы они не нервничали.

— Что за притча? Дорого ведь!

— Показывать собак? Возить их на выставки? Недешево, — кивнула я. — Платишь за авиабилеты для себя и собак. Плюс за гостиницу. За питание. Вот почему у большинства наших есть прицепы. Потом существует еще плата за вход, хотя по сравнению с прочим — пустяковая. Хочешь торта? Шоколадный.

Он хотел. Кевин верит, что углеводы подкрепляют организм. Он бегает трусцой вокруг Фреш-Понд. Тощие гарвардцы в спортивных костюмчиках от Нью-Боланс, бросив на него взгляд, благовоспитанно ухмыляются и первые полмили обгоняют его, а потом он их обходит и продолжает обходить одного за другим. Миссис Деннеги приписывает его успех вегетарианской диете.