Пес и волчица - [41]

— Ты что, Мономаха испугался? — прищурился Аристид.

— Точно. Прямо зуб на зуб не попадает от страха, — усмехнулся Эвдор.

— Ты можешь сказать прямо, куда хочешь направиться? — мрачно поинтересовался доселе молчавший Идай.

— Не скажет он, — бросил Дракил, — он у нас любит котами в мешках торговать. Сколько его знаю — ни разу еще он не сказал, что у него на уме. Мутит все время.

— Ох и выдумщик ты, Дракил, — ответил вождь, — сколько нового я о себе узнал, тебя слушая.

— На вопрос ответь, — процедил Идай, сверля Эвдора взглядом.

Тот немедленно принял вызов. Аристид давно уже заметил, что в игре в гляделки вождю нет равных. Очень уж он ее любит. В этот раз ему крепкий орешек попался. В упрямстве совладельцы "Актеона", пожалуй, были равны.

Эвдор удержал свой азарт, не стал без нужды раскалять обстановку.

— Я предлагаю...

"Предлагаю!"

Аристид удивленно поднял бровь.

— ...идти к Либурнийскому берегу и зимовать там. Доберемся за полмесяца.

— За каким хером нам туда переться? — обнаружил внимание к разговору Менесфей.

— Да, — кивнул Идай, — чего мы там забыли?

Эвдор еще не успел рта раскрыть, как неожиданно воодушевился Аристид.

— Я — за!

— С чего бы это? — неприязненно покосился на Пьяницу Дракил, — только что в противоположную сторону рвался.

— Да ну эту Киликию. Там из баб только тощие сирийки. Надоели. Иллирийку хочу. У них есть за что подержаться.

Аристид изобразил в подробностях, чего и сколько он желает поиметь. Вышло нечто необъятное.

— Такая тебя грудями к ложу прижмет — раздавит, как клопа, — с серьезным выражением лица заявил Идай.

— Я тоже не люблю толстух, — добавил его брат.

— Какие толстухи? — возмутился Аристид, — они там все стройные, как на подбор!

— Стройнее сириек?

— Тощая корова — еще не лань.

Эвдор переводил взгляд с одного на другого.

— Я смотрю, больше вопросов ни у кого нет?

— У меня есть, — сказал Дракил.

— И верно, как это я про тебя-то забыл. Спрашивай.

— Тебе Митридат приказал идти в Иллирию?

— Нет, — не моргнув глазом ответил Эвдор.

— Тогда зачем ты нас туда тащишь?

— Я никого никуда не тащу. Я предлагаю.

— То есть, если мы не согласимся...

— Если не согласятся почтенные Идай и Менесфей, — уточнил Эвдор, — мы не пойдем в Иллирию.

— А наше мнение, тебя уже не интересует? — начал закипать критянин, — мнение тех, уже несколько месяцев следует за тобой, выполняя твои полубезумные прихоти?

— Почему, "полу", — наигранно удивился вожак, — и вообще, Дракил, я уже спрашивал тебя, с чего ты взял, что я сторонник демократии?

— Хорошо! — зарычал Дракил, — тебе насрать на мое мнение! Но Аристида, которого ты поставил кормчим "Меланиппы" ты ведь тоже не спросил! Для тебя теперь эти двое уродов важнее!

Критянин с ненавистью посмотрел на братьев. Идай мгновенно выхватил меч. Дракил последовал его примеру. Аристид сделал шаг назад и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, как он наслаждается зрелищем.

— Ну-ка застыли! Убрать оружие! Обоих за борт выкину!

— Ты эта, Мышелов, того самого, короче... — процедил Менесфей, пробуя пальцем лезвие топора, с которым не расставался.

Эвдор так сверкнул на него глазами, что Златоуст подавился словами, которые и без того лезли из его глотки с превеликим трудом. Идай покосился на брата, посмотрел на безоружного вожака, оглянулся, скользнув глазами по лицам пиратов, кто толпились поодаль, ожидая решения вождей, и медленно опустил меч.

Эвдор повернулся к Дракилу.

— Слушай сюда, придурок, — вожак начал негромко, постепенно повышая голос, — слушайте все! Я объясню вам, почему не хочу оставаться в Эгеиде.

— Вот ведь счастье в кои-то веки, — буркнул критянин, — объяснит он...

Эвдор пропустил его слова мимо ушей.

— Зимовать в Элладе, Ионии, на островах — небезопасно. Приближается зима, но Сулла не из тех людей, кто станет сидеть, сложа руки, пока Борей гоняет холодные волны...

— И откуда это мы так хорошо Суллу знаем...

— Заткнись, критянин, не нуди, — посоветовал Аристид.

— ...Лукулл уже совершал зимний переход в Египет, думаю, римляне не станут ждать весны, займутся островами, чтобы окончательно загнать Митридата в его азиатскую берлогу. Я говорил с Драконтеем, он собирается зимовать на Эвбее. Многие Братья думают, что на островах им ничего не грозит. Я убежден — они совершают ошибку. Как бы не бесновался Посейдон, но для Лукулла сейчас — самое время, чтобы выбить Братьев из Эгеиды. Он победил Неоптолема, показал свою силу, а царский наварх — не сопливый подросток.

— Верно, — раздался голос из толпы, — надо валить.

— Те, кто поумнее, — продолжил Эвдор, — во главе с Эргином, уйдут в Киликию. Я думаю, сам Мономах уберется подальше и засядет в Коракесионе. Там теплее и безопаснее, многие последуют его примеру.

— Правильно! И нам надо. Чего тут ловить?

— А там чего ловить?

— Как чего? Сирия, Финикия под боком.

— Кусок жирный, — согласно кивнул Эвдор, — и лежит в миске прямо перед конурой. Вот только в эту конуру набьется несколько тысяч Псов. И что останется от того жирного куска? Большинство и запаха почуять не успеет, а кое-кому в драке глотку перегрызут.

Пираты задумались. Эвдор вздохнул. Коротка людская память. Как перестали гонять пиратов Антигониды и Селевкиды, побитые римлянами, измученные внутренними неурядицами, так Псы расслабились, расползлись, как тараканы, позабыв времена, когда им приходилось укрываться в своих неприступных крепостях от гнева сирийских царей.