Первый в строю - [4]
Огляделся я кругом. Вправо — сопка высокая. На ней — куст. Если на сопку взобраться, виден будет пулемет вражеский.
— Есть, — говорю. — Только прикройте пулеметным огнем.
Рассказываю план свой: так, мол, и так, все подробности.
— Идите. Первый пулемет, усиленный огонь по пулемету противника!
Приняли пулеметчики команду и давай строчить.
Пригнулся я и бегу на сопку.
Визжат в ушах пули, словно запертые в хлеву поросята. Роют землю у самых ног. Две шальные в винтовку угодили — даже щепки от приклада в сторону отлетели.
Лег я за куст и не пойму: то ли порохом пахнет, то ли зеленым кустарником. Хорошо пахнет! Развернул я куст руками и вижу: трясется пулемет, пули с огнем выплевывает. Из-за щита торчит голова пулеметчика. А по левую сторону от него солдаты залегли. Человек сто пятьдесят будет.
Прицелился я в пулеметчика, выстрелил… Хоть бы что! Еще злее дождик свинцовый.
«Вот шут,-думаю, — промахнулся!»
За первой вторую, третью пулю пустил. До этого голова пулеметчика из-за щита торчала, а тут вдруг спряталась.
Замолчал пулемет.
Бежит к пулемету офицер китайский и руками размахивает, кричит что-то солдатам. Поймал я его на мушку. Покачнулся он и на землю ничком повалился.
Сполз я с сопки и — бегом к своим.
А комэск уже команду подал:
— Второй и третий взвод, по коням! Во фланг! Остальные за мной. В атаку!
Бросились наши в ту сторону, где бандиты залегли. Кричат «ура»
Спервоначалу те отстреливались, потом видят, дело дрянь,- и наутек. Командиры ихние кричат что-то по-своему: наверное, чтоб не убегали. Да где там! Со всех сторон напираем мы. Впереди комэск. А с флангов наши на конях летят, слышно, как подковы о камни звякают.
— Сдавайтесь! — кричим мы солдатам китайским. — Ничего не будет вам. А то хуже порубаем…
Которые останавливаются, а которые бегут. Видно, нарассказали им про нас, что большевики, мол, не люди, а зверье.
Подбежали мы к бандитским окопам. Прямо передо мной — три командира китайских. «Не сдадутся, — думаю, — не затем в бой пошли. Люди купленные, зубы сломают, а драться будут
Бросил я с размаху гранату. Двое в окоп свалились, а один только присел. Вижу, прямо в. комэска из револьвера целится. Вскинул я винтовку — р-раз! Промах… И все оттого, что второпях. Я еще патрон загнал в патронник. Да не успел. Выстрелил бандит, и комэск наш упал прямо в китайский окоп.
Ну, прикончил я этого белокитайца, и всю банду его мы разогнали. Только не стало нам легче от этого. Жаль Васю, вот как жаль.
Возвращались мы с победой.
Впереди эскадрона покачивалась санитарная повозка с нашими убитыми.
Приехали мы к себе в лагерь домой и начали готовиться к похоронам боевых товарищей. Для всех сделали красные гробы, венками украсили. Могилу вырыли для всех общую, братскую.
Комэска Васю положили в красноармейской форме: в зеленой гимнастерке с синими кавалерийскими петлицами, а на груди фуражку со звездочкой булавками прикололи.
На похороны наши шефы-железнодорожники пришли. Речей говорилось мало.
И без этого всем было ясно, что винтовка должна быть исправной, порох надо держать сухим, клинок зеркальным и боевого коня чистым и здоровым.
Над могилой в две шеренги стояли на конях мы, красноармейцы горбуновского эскадрона. Когда гробы стали опускать в могилу, мы вскинули к небу винтовки.
Всем, кто тут был, наш залп напомнил, что еще настанет война, грозная и решительная, и готовиться к ней надо ежедневно, ежечасно.
Часто мы вспоминаем комэска Васю Горбунова. Хороший был командир и товарищ. А быть бойцом и товарищем — лучшие качества большевика.
АРТИЛЛЕРИИСКАЯ ТАКТИКА
Я — повар. Обязанность моя известная — кормить бойцов. А как я — ударник и бойцы — ударники, то и соответствие должно быть полное. Они по-ударному работают, а я обязан кормить их сытно, с душой. И никто еще на меня не жаловался, что плохо кормлю. В общем тактику поварскую знаю что надо. Щи луком поджаренным заправить, горчицу крепкую закрутить, пюре картофельное сготовить — все это для меня пустяковина. Без задержек справляюсь.
А вот тактика артиллерийская- другое дело. Поди разберись, какие орудия бывают и как из них стрелять. В картах ройся, на компас смотри. А компас для меня-все равно, что игрушечка медная: ни бум-бум не понимал я в нем! Одним словом, не было у меня артиллерийской грамоты.
Только и знал я, что орудия стреляют снарядами. И начинены эти снаряды желтым порохом вроде вермишели.
Теперь-то я знаю: артиллерийская тактика — это не то, что поварская, — куда труднее!
Дело было в лагере.
Утром дивизион уехал на полигон стрелять из пушек. Рано уехал, солнышко только собиралось выкатиться из-за соснового леса. Полигон — рядом с лагерем, рукой подать. Большой он верст по пятнадцати в длину и в ширину будет.
Дивизион уехал, а я с моим помощником остался готовить обед. Командир дивизиона, когда уезжал, сказал:
— Как солнце поднимется метра на два от земли, так и езжайте…
И еще наказ дал:
— Смотрите, под обстрел не суйтесь!
Приказ командира исполнил я точно. Как только солнце до места назначенного дошло и щи да макароны поспели, говорю я помощнику моему Ваньке и повозочному Лосеву:
— Едемте, ударнички, время!
