Первый толчок - [16]

— Дядя, открой, пожалуйста, воду, — тихо попросила она.

Солтан покачал головой.

— Нет. Сходите за мастером, пусть поправит колонку.

Он повернулся и скрылся в доме, не слушая, что вслед ему кричат женщины.

Спать он лег поздно, утром, как всегда, проснулся разбитый, но мысль о том, что сегодня он побывает в городе, быстро взбодрила его. Автобуса Солтан не стал ждать, добрался до города попутной машиной, сунув шоферу пятерку вместо трояка: деньги он, привыкший за долгие годы к шальным заработкам, считать не любил.

Солтан бродил по городским, улицам, заходил в магазины, кое–что покупал для хозяйства, но все по мелочи: много ли ему одному надо? Да и не было здесь ничего такого, что не лежало бы на полках сельпо.

Но лишь оказавшись в магазине, где на прилавке под стеклом сверкали золотом и серебром часы, брошки, серьги, он понял, что заставило его сегодня, бросив все, отправиться в город. Он приехал за бусами!

Они тоже лежали под стеклом. Разные. Перламутровые, зеленые, прозрачно–желтые. Солтан искал фиолетовые, похожие на те… Были всякие, но таких не было. Он спросил продавщицу. С сомнением оглядев невзрачный костюм Солтана, она достала нехотя из–под прилавка красивую коробочку, раскрыла ее, и Солтан вздрогнул. Перед ним на черном бархате лежали его бусы, только новые и переливающиеся каким–то внутренним светом.

— Сколько? — спросил Солтан.

Продавщица с улыбкой поднесла к его глазам маленький картонный квадратик, свисающий на нитке с коробочки. Он увидел крупную трехзначную цифру, обрадовался и опечалился одновременно. Больше всего он боялся, что бусы окажутся дешевыми Стекляшками, как те. Однако на такую цену он не рассчитывал, таких денег у него не было. Ничего, он накопит и снова приедет за бусами. А потом извинится перед Сеием за грубость и отдаст ей коробочку, оборвав нитку с картонным квадратиком. Нет, просто вынет бусы и протянет ей, сказав смиренно: «Прости, Сенем, за грубость. Я достал их со дна озера…»

И это будет месть! Конечно, в конце концов Сенем узнает стоимость бус, и не станет ей с той минуты покоя.

Пообедав, он вышел на городскую площадь и остановился в раздумье, не зная, куда отправиться: сразу ли домой, в село, или завершить день здесь. Выпитое вино немного кружило голову, и когда он увидел на другом конце площади толпу, то направился именно туда.

На площади разместился передвижной зверинец. Наверное, в этом городе появился он впервые: люди восторженно разглядывали диковинных животных, ахали, задирая голову перед жирафой, хохотали над уморительными гримасами обезьян, забравшихся на большую пальму… Но больше всего людей толпилось вокруг бассейна, возведенного на площади из труб и пластика. Сначала Солтан, проталкиваясь в первые ряды, подумал, что люди дивятся самому бассейну, легкости его конструкций, но толпа неожиданно ахнула и раздалась. Солтан увидел, как взбурлила вода в бассейне: со дна медленно поднималось огромное, как бревно, чудовище. И вот уже над поверхностью появилась отвратительная пасть, полная кабаньих клыков. Чудовище с лязгом закрыло челюсти, снова широко открыло их, обнажив глубокую, как пещера, глотку. Толпа, окружившая бассейн, шарахнулась в стороны, передние отступали, задние, наоборот, стремились протиснуться вперед, подгоняемые любопытством. Стоявший возле Солтана высокий мужчина в шляпе насмешливо крикнул:

— Эй! Чего испугались? Крокодила никогда не видели?

— Это аджаха-а! Аджаха-а! — ответили из толпы потрясенные голоса.

— Какой там аджаха. Обыкновенный крокодил. Нильский крокодил. Такие в некоторых странах сотнями в реках живут…

Солтан вдруг явственно ощутил на себе пристальный взгляд животного. Крокодил смотрел на него в упор, словно бы хотел что–то сказать, что–то понятное им одним. Солтан не испугался. Его тянули от бассейна за рукав, кричали чуть не в ухо: «Отойди! Видишь, он на тебя уставился. Отойди, дурной!» Он не отходил, чувствуя, что и он должен что–то сказать чудовищу, но не в силах этого сделать, как и оно.

— Отойди, гражданин! — раздалось у Солтана за спиной повелительное, и на этот раз он посторонился. Мужчина в синем халате встал на его место, вытащил из корзины, которую держал в руках, большую рыбину и бросил ее прямо в раскрытую пасть крокодила. Челюсти сомкнулись и тотчас вновь раскрылись. Рыбы в пасти не было. Одна за другой летели в страшную пасть рыбины, корзина опустела, а крокодил все держал пасть открытой.

— Вот ненасытная утроба! — засмеялся мужчина в синем халате. — Нету больше, понял? Разве на тебя напасешься?

Вот–вот Солтан должен был понять, что он хотел сказать чудовищу, но в это время мужчина в халате произнес:

— Здорово, Солтан! Не узнаешь, что ли?

— Нет… Неужто Гусейн? — удивился тот, — Откуда ты взялся?

— Это я тебя должен спросить.

С Гусейном они не виделись вечность. Солтан даже удивился, что они узнали друг друга. И в молодости Гусейн был не слишком красив: огромный нос нависал над верхней губой, на правой щеке торчала крупная бородавка; время, конечно, не украсило его — нос покраснел, бородавка расползлась на всю щеку. Но именно по этим особым приметам и узнал его Солтан.