Первый снег - [19]

– Да, печально.

– И какой стих выберешь?

– Даже не знаю, я подумаю сегодня, а завтра с утра займусь гравировкой, может, пока попьем чаю? Давай, давай, не отказывай мне, я уже должен тебе за два стихотворения, таких эпитафий я еще не встречал, и история классная, – тараторил мастер, – у меня аж озноб прошел по коже, хотя многое повидал в жизни, и вообще, если ты заметил, у меня нет одного глаза, и у тебя одного нет, и что мешает нам объединить наше зрение? – попытался пошутить Муртуз.

Учитель рассмеялся, ему определенно нравился этот добродушный старик, великолепно владевший своим ремеслом и так как спешить особенно было некуда, согласился. «Ну давай, наливай!» За чаем учитель узнал, что Муртузу скоро семьдесят, и, хотя он получает небольшую пенсию, но вынужден работать, чтобы помогать детям и внукам, да и работа ему здесь нравится, говорил он, коллектив хороший, дружный. Они пожали друг другу руки и разошлись. Когда учитель добрался до дома, уже стемнело, во дворе стояла небольшая группа людей, мужчин и женщин, обступивших ту самую женщину, которая предлагала ему снять у нее жилье. Она громко плакала, время от времени воздевая руки к небу, крича: «За что мне такое? Ни мужа, ни невестки нормальной, сын пьяница и тут такое горе!» Подойдя ближе, учитель от соседей узнал, что сегодня ее внук перебегал дорогу и был сбит автомашиной, приехавшая милиция определила, что виноват мальчик, так как переходил в неположенном месте, а водитель не нарушал скоростной режим. Тем не менее, водитель, оказывается, передал ей какую-то сумму денег от себя, но на лечение ребенка денег не хватало, ее непутевый сын, в сторону которого старушка бросала гневные взгляды, понуро стоял поодаль и даже отсюда было видно по его состоянию, что тот не трезв. Заметив учителя, соседка подошла к нему, схватила за руку повыше локтя и, протяжно заголосив, снова начала жаловаться на судьбу и просить учителя помочь хотя бы чем он может. Терпеливо выслушав все эти стенания и освободив свою руку, он отошел от нее и, пообещав зайти завтра, пошел к себе. Поднявшись в свою комнату, он достал из-под матраца носовой платок с завернутыми в него оставшимися от майора деньгами, положил их на стол, чтобы не забыть, и заснул. Утром он встал рано, спустившись вниз в столовую, обнаружил хлопотавшую тётушку Марьям и поздоровавшись с ней, перекусив на скорую руку вышел во двор. Проходя мимо дверей голосившей вчера соседки, он остановился и постучал.

– Кто там? – Раздался мужской голос.

– Это я, сосед ваш, – ответил учитель, – откройте, пожалуйста.

– Чего надо?

– Мать дома?

– Нет, а что?

– Передать ей надо денег.

Дверь мгновенно открылась, и на пороге возникла полупьяная физиономия соседа.

– А что за деньги?

– Ну она просила на лечение, для мальчика, это ведь ваш мальчик?

– Да, мой. А сколько там?

– Не знаю, посмотрите сами.

– А это в долг? – Испуганно спросил мужчина, увидев зеленые бумажки с портретами Бенджамина Франклина.

– Нет. Какой еще в долг? В помощь мальчику. На лечение.

– Спасибо большое! Дай вам Аллах удачи! С этого дня можете считать меня своим братом! Я за вас куда угодно пойду, хоть в огонь, хоть в воду, – завелся сосед и, наверное, продолжил бы еще, но учитель, пожав протянутую руку, попрощался и пошел в сторону автобусной остановки.

* * *

Капитан Султанов сидел в опорном пункте милиции и, поглядывая время от времени то в потолок, то на старшего участкового, пытался составить рапорт для начальства о безуспешности проведенных розыскных мероприятий. Попытки установить местонахождение Арса не увенчались успехом, списки родственников и односельчан Арса, представленные начальством, тоже ничего не дали. Старший участковый, по диагонали взглянув на списки, сказал, что там никого из проживающих на территории нет, но при этом почему-то пристально посмотрел в конец списка, где друг за другом шли четыре женские фамилии, но, отложив листы оперативного дела, повторил, что, к сожалению, его метод не дал успеха и посоветовал капитану найти время и пройтись по злачным местам в городе и питейным заведениям, чем немало разозлил капитана.

– Какие еще злачные места? – возмутился он. – Как ты себе представляешь? Религиозный экстремист и к тому же сорокалетний рецидивист! А вы тут рестораны с дискотеками предлагаете прочесать?!

– В том-то и дело, – ответил участковый, – я прочитал его личное дело, и он менее всего похож на религиозного экстремиста. Уголовник, рэкетир, бандит, наемник, да кто угодно, заявил он и неизвестно как он поведет себя в отрыве от своих, – теперь ведь он сам по себе? – спросил старший участковый.

– Да, вроде как, сам по себе, – ответил капитан. – И нигде не обозначился, ни в бандподполье, ни среди близкой родни в городе, ни в своем селе. У нас везде есть агентура, и они даже понятия не имеют, кто это такой!

– Может, и нам забить на него? – Спросил старший участковый, – начальству время от времени в голову приходит всякая блажь, копаешь, копаешь, а потом оказывается, это никому не было нужно. Однажды меня попросили переписать всех пенсионеров старше 70 лет, проживающих на моем участке, и я две недели стучал копытами по территории, переписывал, и когда наконец принес списки, мне начальство сказало, что вопрос отпал, так как мэрия завела свою информационную базу. «Может, и так, – ответил капитан, – но рапорт все равно нужен, и напарника моего как назло нет. И вообще, не сравнивай хер с пальцем, пенсионеры – твои, и бандюга со стажем».