Первый шаг к мечте - [3]

Нина представила возможные приключения и поежилась от внезапно охватившего ее холода.

— А сейчас что, надоели приключения? — спросила она, чтобы отвлечь саму себя.

— А сейчас я снова женился, и дома мне так хорошо, что во всех остальных местах плохо, — серьезно сказал он. — Вот сейчас еду и знаю, что меня ждут. Это же очень важно — знать, что тебя ждут дома.

Нина покосилась на него и ничего не ответила.

* * *

Дверь он открыл своим ключом, стараясь действовать как можно тише, чтобы не разбудить малыша, если тот еще спит, но Полина уже ждала его в коридоре, чтобы с размаху прыгнуть, повиснуть на шее, ткнуться носом в ложбинку между ключицами и вдохнуть мужнин запах, такой родной, такой знакомый.

— Привет, Пони, — ласково сказал Чарушин, продолжающий звать жену ласковым прозвищем, когда-то давным-давно данным ей отцом. — Как вы тут с Егоркой без меня?

— Мы с Егоркой хорошо, а без тебя плохо, — сообщила Полина, снова потерлась об него носом и отстранилась, давая мужу возможность раздеться и хотя бы поставить чемодан, который он все еще держал в руках. — Пойдем, я тебя покормлю. Мне нужно с тобой поговорить.

— Что-нибудь случилось? — осведомился Чарушин, хотя понимал, что ничего серьезного случиться не могло, иначе жена вела бы себя иначе.

— Нет. — Она пожала плечами и потянула его за рукав джемпера. Мол, проходи скорее. — Вернее, у нас все хорошо. И у мамы с Олей тоже. И у твоих родителей.

— А у кого тогда плохо? Не тяни, Пони, я же вижу, что тебе до смерти хочется мне что-то рассказать. Так поведай, не мучайся.

— Неинтересно с тобой, Никита, — нарочито печально сказала Полина, в глазах которой плясали чертенята. Все-таки она очень-очень по нему соскучилась за те пять дней, что его не было дома. — Все-то ты всегда знаешь. Садись за стол. Сейчас подам тебе завтрак, как примерная жена, и все расскажу. Скоро Егор проснется, будет не до разговоров.

Чарушин помыл руки и сел за стол, на котором уже стояла плетенка с хлебом, накрытым чистой накрахмаленной салфеткой, масленка, контейнер с аккуратно порезанными сыром и колбасой, горка блинов, мисочка со сгущенкой и тарелка с аккуратно уложенными рядом ножом и вилкой. До женитьбы Чарушин обычно ел без церемоний, но сейчас ему это все очень нравилось — и негнущаяся салфетка, и сложносочиненный завтрак, и то, что его нельзя съесть без ножа, просто вилкой.

Полина выложила на тарелку жареные сосиски и рядом с ними пышный омлет, который ловко достала из духовки.

— Сядь уже. — Он поймал ее за руку и заставил сесть на табуретку. — Давай, говори, кого на этот раз ты вызвалась спасать, сердобольная ты моя.

Он уже не раз и не два помогал Полининым подружкам, бывшим клиенткам и просто знакомым знакомых ее мамы. У них постоянно что-то случалось, а Полина, его ненаглядная Пони, была не таким человеком, чтобы пройти мимо чужой беды. Слишком много ей пришлось пережить, когда совсем еще девочкой она осталась без отца и взвалила на свои плечи ответственность за мать и больную сестру.

— Тате нужна помощь, — сказала Полина. — Настоящая помощь, Никита. Она хочет заказать тебе частное расследование.

В свободное от служебных дел время майор Чарушин действительно занимался частным сыском. В пределах закона, разумеется, хотя и негласно. Семью, а теперь у него была семья, нужно было кормить. И раз уж Полина, несмотря на рождение ребенка, не захотела отказаться от нескольких последних клиентов, квартиры которых убирала, чтобы не брать у него деньги на маму и Олю, то и ему было не грех подзаработать там, где это не вступало в противоречие с Уголовным кодексом и его собственным кодексом чести.

Тата как раз была одной из таких оставленных на время декрета клиенток — у тридцатилетней одинокой женщины, заведующей химической лабораторией нефтеперегонного завода, Полина прибиралась раз в неделю. Работы там было немного, а Тата ей нравилась, поскольку никогда не позволяла себе разговаривать со своей домработницей свысока, поила ее вкусным кофе, когда заставала в своей квартире, вела разговоры «за жизнь», всегда убирала за собой случайно пролитое молоко или разбитую банку варенья. Для Чарушина было удивительно, что так поступали не все, но Полина о нравах клиентов могла рассказать многое.

— Что-то случилось на заводе? — спросил Никита. — Если да, то я не возьмусь. Это серьезно, такое расследование нужно проводить только официальным путем. Я в бизнес-разборки встревать не собираюсь.

— Нет, у нее частное дело. — Полина забрала у него тарелку, он уже успел съесть все до крошечки, и поставила чистую, на которую ловко шлепнула блин. — У нее умер дедушка. Завтра похороны, потом оглашение завещания. Дед жил за городом, и по воле умершего все наследники должны будут прожить в его загородном доме до девятого дня. Так вот Тата хочет попросить, чтобы ты поехал туда вместе с ней. У нее плохое предчувствие. А у тебя все равно с завтрашнего дня две недели отпуска, так что ты вполне можешь себе это позволить.

Чарушин не верил собственным ушам. Он был уверен, что за пятидневное его отсутствие Полина соскучилась по нему, а она, оказывается, спит и видит, чтобы сослать его в какую-то тьмутаракань только потому, что этого хочется ее клиентке?