Первый психоаналитик в космосе - [4]

— Дело необычное, Иваныч, некому поручить. Я тебя как человека прошу!

— Так это что — приказ?

— А ты как думал, майор?

— Но ты ж мне не все сказал, правильно я понимаю?

— Я не могу молодых просить! Тут нужен человек с опытом. Вот материалы, вот запись последних программ Панченко, — полковник подвинул стопку. — Порешаешь, что нет состава, ну и хрен бы с ним. Но, — полковник поднял палец, — надо разобраться.

Майор Корягин узнает знакомые черты

Корягин сидел у себя в кабинете и пересматривал последнюю программу Алексея Панченко.

Тот как раз говорил:

— …хозяин квартиры предупредил всех, что в ночь на первое мая вечеринка будет необычной…

— Я подумала тогда — ну что такого еще можно придумать?

Корягин нажал на паузу, улучшил контраст, рассматривал неподвижную часть лица Марины и курил. Определенно, она ему кого-то напоминала.

Он встал, подошел к шкафу и достал с полки книгу.

Александр Шаповалов. Воспоминания писателя

Перелистал, нашел страницу с фотографией. Сам автор, обнимающий девушку, молодой Корягин и еще один. Подпись была противная: «Александр Шаповалов и друзья его молодости».

Майор Корягин положил раскрытую книгу перед телефоном, снял трубку и набрал номер человека, как говорится, из прежней жизни.

— Привет… Ага… Ну, не звонил, не звонил, а вот взял да и позвонил. Слушай, есть вопрос — только без приемчиков твоих. Я слышал, у Тани была дочка от Шаповалова…. А ты не видел ее? Похожа она на мать?.. Ага, но ей около тридцати что-то должно быть, да?.. Как умер? Погоди! Шаповалов умер? Первого мая… Ничего не путаешь?.. А давай я к тебе сегодня вечером нагряну, а?

Корягин в сумасшедшем доме

Днем майор заехал в психушку пообщаться со свихнувшейся телезвездой. Двери и стены палаты были расписаны крестами. Мел лежал на тумбочке.

Панченко сидел на кровати и дрожал.

— Майор Корягин. Будем, Алексей, теперь разбираться, кто вас довел до такого состояния.

Панченко дернул головой, взял блокнот и написал:

«Не надо. Ко мне приходил Тот, кто был с Мариной».

— По-вашему, с Мариной был дьявол, а там где дьявол — полиции делать нечего, правильно? — Корягин подвинул стул к кровати и сел. — Я вашу логику понимаю.

Алексей кивнул.

— Логика железная. Но служба у нас такая, ничего не поделаешь… Как бы с этой Мариной связаться?

Алексей помотал головой, потом написал:

«Тот, кто с ней был — запретил о ней рассказывать».

И передал блокнот Корягину.

— На нет, как говорится, и суда нет. Просто напишите ее телефон и все.

Корягин положил блокнот под руку Алексею. Панченко махнул рукой и сбросил блокнот на пол.

— Ну вот, — Корягин нагнулся и увидел, что на полу под кроватью тоже нарисованы кресты. Большой крест и маленькие кресты. Корягин поднял блокнот.

— Ну что ж… Осталось еще одно небольшое дельце. Минуточку.

Майор ушел и вскоре вернулся с тазом в руках. В тазу плавала тряпка. Корягин взял с тумбочки мел.

— Вы, гражданин, если не ошибаюсь, вот этим мелом изволили кресты рисовать?

Панченко дернул головой.

— Так я у вас его конфисковываю, — Корягин положил мел в карман, потом выжал тряпку и начал стирать кресты.

Алексей Панченко вскочил с кровати, запрыгал вокруг, размахивая руками и мыча.

Корягин продолжал орудовать тряпкой, не обращая внимания на возмущенного сумасшедшего.

— Ну что вы мычите? Вы ложитесь! Вам волноваться вредно… В нашей стране, знаете ли, свобода вероисповедания, а религиозные знаки, которые вы тут изволили начертать — могут оскорблять чувства приверженцев других вероисповеданий… которые тут… хм… лечатся. В этой психушке одних сатанистов, знаете, сколько?

Алексей схватил блокнот и написал телефон Марины.

Майор кинул тряпку в таз, отряхнул руки, вырвал листок из блокнота и положил его в карман.

Корягин в гостях

— Ты странный какой-то, Коряга! — Бывший сосед, друг детства и юности Корягина Бронислав Петрович Мухачев, по детской кличке Бронемуха, или просто Муха, разливал водку по стопкам. — Раньше сам запрещал об этом тебе рассказывать, а теперь вдруг примчался… Сколько лет… я только в общих чертах… и не знаю даже с чего начать… Хорошо… Давай так… мы с тобой с детства ухаживали за Таней. Так? Так… Потом Таня пренебрегла мной и выбрала тебя. Так? Так. Но я тебя простил… Так?

— Давай дальше.

— Потом за Таней стал ухаживать наш общий друг, Сашка Шаповалов. Он тогда такой демонический был, в беретке, с платочком… И Таня пренебрегла уже тобой. Но у тебя не оказалось столько благородства как у меня, и ты Шаповалова не простил. И Таню не простил… Дальше… Шаповалов Таню бросил. Так? Она уехала в Киев, родила там дочку. И его вроде бы тоже не простила. А ты тогда про них обоих и слышать не хотел. И к тому же ты, злодей, переехал, чтобы никогда больше не видеть старых друзей!

— Ты с ней общался потом?

— Какое-то время… Потом как-то — у нее свои дела, у меня свои… Как это обычно… Потом умерла она. Ну, это ты знаешь.

— Да… А дочку как звали? Она с отцом общалась?

— …Я не знаю, чувак. Мы с ним, считай, всю жизнь на одной площадке прожили, я почти все книжки его читал, но что он за человек — так и не понял. Он, помнишь, с детства был странный, а с возрастом… — Петрович махнул рукой.