Первый после бога - [5]

Эти рассуждения Шелтона не трогали, никак не волновали. Правда, подумал он мельком, что при всех королях и правителях, какие были у Британии за сто последних лет, отчет о плавании Дрейка оставался тайной. Не списки награбленного у испанцев и не истории о подвигах сэра Френсиса и его людей, описанные Флетчером, хронистом экспедиции, а те документы, что нужны морякам: вахтенный журнал, штурманские карты и чертежи далеких, неведомых британцам берегов. Должно быть, все это лежит в секретном сундуке у первого лорда Адмиралтейства и будет там лежать еще столетие, пока королевский флот не появится в южных морях, чтобы разведать острова и земли, какие еще не прибрали к рукам испанцы, португальцы и голландцы. Размышляя временами на такие темы, Питер Шелтон сделал верный вывод: старый Чарли, славный его предок, был, несомненно, государственным преступником. Ибо срисовал он для себя кое-какие карты, включая и этот пролив, сделал записи, полезные навигатору, и не представил свой дневник в Адмиралтейство. Как и почему так вышло, Питер не знал, но склонялся к мнению деда, считавшего, что дело в тех страницах, где описана дорога к кладу инков. Не мог же Чарли выдрать их и отдать дневник в таком сомнительном виде! А отдавать целиком ему не хотелось, ибо Чарли был небогат и сильно манило его инкское золото. Возможно, он собирался найти компаньонов в Плимуте, снарядить корабль и отправиться на поиски сокровищ. Собирался, да не успел… Такие мысли были у Питера Шелтона-старшего. Впрочем, он мог ошибаться.

Скомандовав очередной оверштаг, капитан приставил к глазу подзорную трубу и осмотрел выход из пролива. За ним уже маячило огромное пространство вод, тянувшихся словно бы в бесконечность, к едва знакомым землям и вовсе неведомым островам. Где-то за линией горизонта, в тысячах миль от его корабля, лежали Китай и Япония, Индонезийский архипелаг, Индия, Аравия и Африка, Черный континент. Столь же загадочные и манящие, как южная часть Нового Света… Шелтон со вздохом опустил трубу и поглядел на Пима и своих офицеров.

– Так держать! Выйдем в открытое море на две-три мили и тогда повернем. Не хочется мне болтаться у берега.

– Небо в облаках, но сильной волны нет, – заметил Мартин.

– Успели до осенних штормов, – с важным видом произнес Руперт Кромби.

– Однако путь еще дальний, – добавил хирург и зябко повел плечами. – Я уже скучаю по теплу. Не хотелось бы зимовать на диких берегах, в какой-нибудь бухте, среди скал и тюленей.

Он испытующе уставился на капитана, но Шелтон промолчал. В истинные цели экспедиции были посвящены только Кромби и Кинг, да и то не во всех подробностях. Основания для такого выбора ясны: Руперт – близкий родич и, как сам Шелтон, наследник созданной их отцами компании, а Мартин почти родич, жених Лиз, младшей сестры Питера. Элизабет была единственной женщиной в семье Шелтонов, так как матушка, урожденная Амелия Кромби, скончалась от родильной горячки, произведя ее на свет, а отец больше не женился, хотя на Ямайке считали его завидной партией. Выросла Лиз девицей своенравной, баловали ее отец и брат, а потому, когда ей пожелалось замуж, особых возражений не последовало. Тем более что девятнадцать лет – самый возраст для юной леди, чтобы влюбиться в достойного человека. Мартин, избранник Лиз, всем был хорош, только беден, но Питер и Джон Шелтон, его отец, считали, что это дело поправимое. Если, конечно, поход в Южное море увенчается успехом.

Двум другим офицерам, Батлеру и Хадсону, а также Тому Беллу и самым надежным людям в экипаже, были обещаны наградные и дан намек – не пиратствовать идет «Амелия», а с другой, более заманчивой целью, так что верность их окупится. Хотя, конечно, «добыть испанца» не возбранялось, если пушек у добычи не очень много, а в трюме найдется серебро. В конце концов, «Амелия» была боевым кораблем, и ее команда знала, как нужно орудовать саблей и мушкетом.

Фрегат Дэвиса вышел из каменной теснины, за ним потянулись другие суда. Внезапно левый борт фрегата озарило пламя; грохот пушечного залпа раскатился над водой, поплыли клочья темного дыма, поднялась пальба из пистолетов и мушкетов. Потом грохнуло снова – на этот раз с правого борта.

– С половины орудий бьют и пороха не жалеют, – сказал Мартин.

– Салют в нашу честь, – с ухмылкой откликнулся кузен Руперт. – Ведь мы… э-э… можно сказать, провели их в этот океан, и совершенно бесплатно!

Может быть, Дэвис и впрямь салютовал «Амелии» или приветствовал Южное море, где корсары, не считая Дрейка, еще не появлялись. Но Питер Шелтон давно уже понял, что Дэвис – человек непростой, честолюбивый и властный, так что салют «Холостяка» можно было счесть напоминанием, у кого больше людей и пушек и кто командует походом. Фрегат Дэвиса был мощным кораблем с тридцатью шестью орудиями, тогда как «Утенок» Свана располагал лишь шестнадцатью пушками небольшого калибра. На барке Таунли и других судах, кроме «Амелии» и «Леди Джейн», пушек вообще не имелось, так как их капитаны стремились взять не пушки, ядра и порох, а побольше припасов и людей. Корабли и пушки можно отнять у испанцев, а люди были незаменимой частью экспедиции.