Первый перевал - [3]
Шрифт
Интервал
Они звонят,
тревожа душу,
и сердце бьется невпопад…
Ах, неужели ты не слушал
бессмертных листьев
звонопад!
Болдинская осень
Такие дни,
наполненные светом,
великим музам древности сродни.
И все,
что есть прекрасного под небом,
в иные
не могло родиться дни.
Под мелодичный звон
зеленых сосен
и с запахом степного чабреца,
как вдохновенье,
болдинская осень
заходит в восхищенные сердца.
И нет предела
мыслям и желаньям
в такие очарованные дни…
Да здравствует такое увяданье,
которое цветению сродни!
«Смеялась женщина…»
* * *
Смеялась женщина.
Сменялись
черты лица ее легко,
и брови черные слетались
и разлетались широко.
И заразительно
и звонко
звучал прекрасный смех ее.
И тонкий голосок ребенка
вплетался в звонкое литье.
И зачарованы игрою,
они очаровали всех…
И над осеннюю землею
летел их смех,
как первый снег.
Ивану Молчанову
И в это утро
как всегда,
на парашютике покорном
садилась медленно звезда
на подоконник.
Кран горизонта,
что порвал
шквал неотвратный,
электропоезд прошивал
суровой дратвой.
Вразвалку,
как моряк, прошел
сентябрьский дождь,
и запоздало
заря цветным карандашом
день намечала.
Такое утро средь других
обычным было…
Но лето в осень в этот миг
переходило.
«Над крышами поселка ветряки…»
* * *
Над крышами поселка ветряки,
плетенные из тальника заборы…
Геологи,
чабàны,
горняки,
я к вам, друзья,
вернусь еще нескоро.
Но где бы ни был,
вспомнится везде
душа открытая степи целинной,
гостеприимство
братское людей
одной державы
и мечты единой.
Я уезжаю.
И мои друзья
заботливо в дорогу провожают.
А в знак того,
что счастлив буду я,
подкову оренбургскую вручают.
Два стихотворения о природе
В. Д. Пришвиной
I
Не ладится!
Уйти!
Умчать!
Бродить безмолвно, виновато
там, где нет рашпиля асфальта, —
но трав неглаженая гладь.
Спасаясь от крутой тоски,
прижаться к молодому маю
и чувствовать,
как поднимают
тебя упрямые ростки,
как входит в тело чистота,
струясь по обнаженным венам…
И вдруг понять,
как откровенье,
в чем жизни суть,
в чем суета.
II
Пусть будут ветры озорные,
да всплеск сиреневых осин,
да эта солнечная синь
в глазах сияет, как впервые.
Пусть у калитки
у сосновой,
прищурив слабые глаза,
дед скажет:
«Чарку, брат, нельзя —
придется кружечку парного!»
Пусть у ночного краснотала,
и убегая и маня,
встречает молодость меня.
Пусть будет!
Сердце пожелало.
В Заполярье
Ни заснуть,
ни забыть,
ни забыться нельзя —
мне полярная ночь
высветляет глаза.
Как медведица белая, белая ночь
не уходит никак,
хоть гоню ее прочь.
В этом крае,
где мерой не мерян простор,
где сердца так чисты,
как зеркальность озер,
где природа крутая берет на излом
и людей проверяет
суровым трудом,
где Полярного круга
проходит черта,
проверяю себя:
так ли совесть чиста.
Как подсолнух к светилу,
тянулся к добру,
вырастал,
но не гнулся
на жгучем ветру.
Сын рабочего класса,
как песню свою
я рабочее утро
над миром пою.
Петр Великий в Архангельске
Его сечет поморский ветер,
и лупит град,
и солнце жжет,
но он,
лицом суровым светел,
глядит уверенно вперед.
Что замечает,
что провидит
взор,
устремленный сквозь века,
сквозь сотни будущих правительств!
На шпаге —
твердая рука.
Край моря с краем неба слиты,
и ясным даль горит огнем,
и солнца крутолобый слиток
заваливается за окоем.
И в этом городе портовом
сошлись у пирса корабли,
как будто по едину зову
со всех сторон
всея Земли.
И в этом факте нелукавом
он видит дела торжество.
И среди всех держав
Держава —
Россия милая его.
Татьяне
Свет февральских снегов
заливает весь свет.
До глубин,
до основ
проникающий свет.
Свет — предвестник,
пророк.
Он движеньем руки
открывает дорог
голубых родники.
Свет, волшебник и маг,
шепчет тихо слова.
Что творится в сердцах
от его колдовства!
Свет на праздничных лицах
и в сердце моем…
И святится
и светится имя твое!
Олесе
Я, заброшенный
в дальние эти края
за гривастым Уралом,
в густую тайгу,
без тебя,
дорогая дочурка моя,
и минуты спокойно
прожить не могу.
Здесь питательный ягель,
копытом звеня,
выбивают олени
себе в сентябре,
что там, мой олененок,
Олеся моя,
изменилось в твоей
годовалой судьбе?
Здесь раскованный ветер,
пургою грозя,
сносит доски,
дома оставляя без крыш,