Первый олигарх - [15]

- Точно так-с, говорил. Они с Кибальчичем с детства дружили с Леоном Мирским и Еленой Кестельман. А уже когда вступил в Народную Волю, Кибальчич близко сошёлся с Гельфман.

- Гельфман? Женщина? Как звать?

- Виноват, не запомнил, Ваше превосходительство. Какое-то иудейское имя.

- Хорошо. Идите и напишите подробный рапорт. И помните о награде.

- Рад стараться, ваше превосходительство!

Курицин повернулся через левое плечо и вышел. Генерал снова сел в кресло за столом и задумался. Мирский был известным террористом, который сейчас содержался в заключении в Петропавловской Крепости. Допросить его не составляло труда. Кестельман – невеста Мирского, которая арестовывалась, но было отпущена под залог. За ней следует установить наблюдение. Может и выведет на Кибальчича. А вот кто такая Гельфман?

Комаров нажал кнопку звонка.

- Поручик, разыщете в картотеке сведения о некоей Гельфман, террористке из Народной Воли. И принесите мне её дело. Срочно! – отдал генерал распоряжение вошедшему адъютанту.

Через несколько минут на его столе лежала папка с красной вертикальной полосой по корешку. По его, генерала Комарова, предложению красным цветом отмечались дела народовольцев-террористов, желтым – дела студентов, синим – дела рабочих. Это существенно убыстряло поиск по распухающим как дрожжевое тесто жандармским картотекам. Генерал чувствовал, что вскоре придётся вводить дополнительные цвета для обозначения новых категорий противников режима, которые множились как круги на глубоком спокойном пруду после броска булыжника. А этим булыжником, взбаламутившим спокойную гладь самодержавия, по его искреннему убеждению, были либеральные реформы, проводимые правительством. Впрочем, что ни делается – всё к лучшему. Рост терроризма одновременно повышал и значимость жандармерии для сохранения устоев самодержавия и империи. Без работы он не останется.

Открыв папку, он пробежал глазами анкетные данные. Геся Мироновна Гельфман, двадцать пять лет, иудейка, из мещан, родилась в Мозыре. Отец – состоятельный откупщик. С 1871 года проживала в Киеве. В 1874 году закончила акушерские курсы. Работала портнихой. Арестована в 1975 году за революционную пропаганду. Осуждена на два года заключения, которые отбывала в Литовском замке. В 1979 освобождена и направлена на проживание под надзором полиции в Старую Руссу. Через полгода скрылась. Местонахождение в настоящее время неизвестно, предположительно живет в Петербурге под чужой фамилией.

Биография была достаточно стандартной. Малороссия и Белоруссия, входившие в черту осёдлости, были рассадниками нигилистов-евреев. Революционную заразу девица подхватила, когда училась на курсах. То, что сбежала из-под надзора, также достаточно типично. Генерал не помнил ни одного случая, чтобы наказание и отбывание тюремного заключения наставило революционера на путь истинный. Они сбегали, скрывались, меняли документы и упорно продолжали свою антиправительственную деятельность.

В анкетных данных что-то зацепило его внимание, что-то не сходилось. Комаров посмотрел на наклеенную фотографию. Типично семитское смуглое лицо с правильными, хотя и несколько грубоватыми чертами. Миндалевидные чёрные глаза. Густые черные волосы собраны в узел. Не обстрижены коротко, как принято у нигилисток. Значит, девица заботится о своей внешности и привлекательности. Это важно, это нужно иметь в виду.

Он перелистнул страницу и прочитал характеристику. Дерзость, упрямство, вызывающее поведение. Связь с Колодкевичем. Кибальчич не упоминается. Он перевернул страницу обратно и снова перечитал анкетные данные. Да, вот оно: родилась в 1855, а в 1871 уже в Киеве. Сколько ей было? Пятнадцать или шестнадцать лет. Не рановато? Или у евреев принято, что пятнадцатилетняя девушка уходит из семьи?

Генерал вывал звонком адъютанта.

- Николай Михайлович, будьте любезны, вызовите ко мне Гуровича.

Гурович был учёным евреем, в обязанности которого входило консультирование по всем вопросам, относящимся к евреям-революционерам и еврейству вообще. Специальные должности для евреев-экспертов были введены в губернских жандармских управлениях в связи с большим количеством евреев среди революционеров.

- Что сказать, хгосподин хгенерал, жизнь у той девочки была далеко не цукер зис, а напротив - сплошные цоресы. – Гурович говорил с малоросским акцентом, смягчая "г". - А на ваш вопрос, ваше превосходительство, мохгу ответить, что еврейская девушка до замужества должна жить с родителями. Как утверждал Рамбам, 'Честь царской дочери – в дому'. И если она из дому сбежала, то уж, конечно, не от хорошей жизни.

Гурович снял пенсне и положил на стол папку.

– Знаю я её историю. Мамэ умерла когда ей было двенадцать лет. Старый Меер почти сразу женился. Кстати, Ваше превосходительство, позволю себе заметить, что имя её татэ вовсе не Мирон, и если Вам захочется выказать уважение, то по отчеству её следует называть 'Мееровна' или, на крайний случай, 'Мировна'.

Генерал внимательно слушал, кивая головой. Любые мелочи могли быть использованы во время допроса для того, чтобы вызвать на откровенность, а то и завербовать революционерку.