Первый контакт - [42]

Я чувствовал, что пора собираться в лагерь, коллекция подобралась славная, я все уложил горкой, поставил защиту и маячок. И, отклонив попытку Нуи уволочь меня осматривать пещеру, поплелся в лагерь, а за мной женская половина племени. Ничего себе эскорт. Я, бычок и свита из визжащих детишек и сомлевших дев. Немыслимое дело.

И я свернул в сторону от нашего лагеря. Выбрал бугорок повыше и сел. Может, залетный птеродактиль съест, хоть кому-то польза будет, сопротивляться не стану. Решил впредь мяса не жарить, костра не разжигать, может, отстанут? Бычок пасся поблизости, а потом куда-то ушел. Женщины развязали узлы и расселись вокруг, глядя на меня.

На поляну вышел карчикалой, неся перед собой барана. А может, не барана, но что-то рогатое и в кудрях по всему телу. Без видимых усилий он взошел ко мне на вершину, положил барана у моих ног и уставился на меня взглядом, полным надежды. Поняв, чего ему хочется, я протянул ладонь, которую он с жадностью облизал. Н-да! И вся недолга, расплатился за услугу. Аборигены на карчикалоя глядели с опаской, но барана отнесли в сторону и принялись разделывать.

Мне все стало безразличным. Я отвернулся. Они думали, что я сам с собой разговариваю, когда я стал советоваться с капитаном.

— Смотри сам, — сказал капитан. — Конечно, тащить за собой эту ораву… гм… гм…

— А как бы вы на моем месте поступили?

— Ну, прежде всего я не стал бы осматривать все пещеры подряд. Другие разведчики нормально работают, никто за ними стадом не ходит. Хотя возле меня тоже карчикалой мелькает. Но чтобы женщины, и в таком количестве… Мы себя в руках держать умеем.

— Капитан! — возопил я. — Тогда я остаюсь, я должен разобраться, в чем тут дело. Я не в пещерах сплю, снаружи!

— Снаружи? Ладно, разбирайся. Может, твой опыт совместной жизни с нимзиянами будет… э… наиболее информативным.

Капитан отключился, и я его понял: у нас в экипаже не принято было навязывать свое мнение разведчику, ему на месте виднее. А что мне виднее? Почему они ходят за мной и даже про пещеру, свое безопасное логово, забыли? Здесь страшно и для вооруженного, в воздухе свист крыльев и драки птеродактилей, внизу странная смесь развитых млекопитающих и не менее развитых динозавров, и, похоже, ни одна форма жизни не господствует. На Земле, насколько мне помнится из курса палеонтологии, все было не так, там было все по очереди. И где слово этого лгуна вождя, что вне пещеры меня съедят. Никто и не пытался. Вон неподалеку в кустах кто-то большой ест кого-то маленького, а тот невыразительно пищит. Но это везде так… Мои размышления перебил вождь. Он подошел и сказал:

— Цайдин жунахи?

Я не стал ждать перевода и ответил:

— Ежухи книмс.

И пусть меня забодает этот самый книмс, если я знаю, что это значит, но вождь от меня отстал. Может, им все равно, что услышать. А Нуи от костра орет:

— Уги ца тай?

— Са кропи битал! — ответил я, имея в виду, что этими пещерами сыт по горло.

Карчикалой сидел рядом по-собачьи, и на его бородатой морде было написано: не бойся, я с тобой. Ну и хорошо, а я спать буду.

* * *

— Главное, сейчас его не трогать, — сказал капитан, посматривая на Льва Матюшина. — Для Льва сомнение в себе даже полезно. Да и любому из нас…

Лев бродил по лагерю между куполами надувных зданий станции. С тех пор как он вернулся в лагерь, прервав свои исследования, он часто прохаживался вот так в одиночестве. Нет, он не отказывался от текущей работы, дежурил за пультом безопасности и связи, наговаривал текст дневника, он не отказывался и от контактов, но говорил об одном и страшно бичевал себя.

— Чтобы мало-мальски изучить планету, — говорил Лев, — надо потратить тысячу лет, а я полез со своими призывами. Стыдно мне. Не поняв чужих обычаев, не зная жизни нимзиян, неприлично суетился, изображал супермена. А они… Впрочем, у них все впереди. И, надо сказать, они умеют беречь самое ценное — свою жизнь. На деревьях вот укрываются, в пещере… н-да, неизвестно, кто кого использует: то ли ящеры их, то ли они ящеров. Во всяком случае, фруктами и мясом динозавры этих мужиков снабжают. А может, это симбиоз равных? Не заметил я у них этакой коровьей обреченности. А заметил собственную непригодность для контакта с нимзиянами. Я уж лучше здесь буду — больше пользы принесу.

— Ну что ты так убиваешься, Лев! Помнишь, на Сирене все мы плясали под дудку пуджиков. Что ж, нам потом всем удавиться надо было? Неудача с каждым может случиться. Возьми Васю, его тоже вроде как украли.

— Вася нас спас на Сирене, — ответил Лев, поглаживая карчикалоя. — А об этом мы склонны забывать. И здесь, я думаю, он себя уже неплохо проявляет. Судя по материалам, которые он оставляет в маячках. А почему? Вася уважает чужие обычаи, вписался в коллектив. Он, можно сказать, стал членом племени. Ибо Вася лишен высокомерия.

Если бы Вася слышал этот панегирик, он ни за что не позволил бы себе намекать, что Лев был трахнут яйцом по голове. Но Вася не слышал. Мы вчера видели Васю, пролетая над плато в дисколете уже на закате дня. Вася, непохожий на себя и почему-то без скафандра, брел по перелеску, а за ним бодро вышагивали женщины с узлами и детишками. Наш космофизик неприлично захихикал, но мы не разделили его веселья. Если не считать мужчин, крадущихся в отдалении, мы насчитали двадцать взрослых особей. А это уже не смешно, это жутко.