Первый год - [27]

«Он меня не замечает или только делает вид. Конечно, он гордый и скрытный, никогда не признается. Однако вчера он так посмотрел на меня, так посмотрел, что все стало ясно. Какие у него красивые умные глаза! И очки ему очень идут. А губы… Но что ж это его так долго нет? Сколько можно!..»

В это время за дверью послышались шаги.

«Наконец!» — облегченно вздохнула Тамара Львовна и сделала вид, что работает.

Вошел Виктор Петрович с объемистой папкой в руках.

— Вы тоже закончили? — спросила девушка.

— Да, закончил. В следующую субботу выпустим второй номер журнала «Наше творчество». Вот полюбуйтесь. — Учитель разложил на столе еще не сшитые листы с текстом, готовые рисунки, фотографии.

Тамара Львовна недолго их рассматривала.

— Прелесть! Прекрасно! Очень хорошо! — восклицала она. — Вам в какую сторону, Виктор Петрович?

— В какую сторону? Как в какую сторону? — не понял учитель.

Девушка не отвечала, потупив глаза.

— Ах, в какую сторону идти домой? — догадался, наконец, Виктор Петрович: таким неожиданным был для него этот вопрос. — В сторону шахты.

— И мне туда… — робко и смущенно проговорила молодая учительница.

— Так пойдемте вместе.

На улице моросил мелкий беззвучный дождь, называемый в народе мжичкой. Фонари были обведены искристыми кругами: светилась попадавшая в лучи водяная пыль. Холодная сырость неприятно покалывала лицо и заставляла вздрагивать всем телом.

— Какая мерзкая погода! — огорченно сказала Тамара Львовна, поднимая воротник.

— И в такой погоде есть своя прелесть, — возразил Виктор Петрович.

— Уж какая тут прелесть!

— А посмотрите на фонари: они похожи на огромные одуванчики. Правда? А ваш воротник в мелких-мелких бусинках дождя, он весь горит. Разве не красиво?

— И правда, красиво! — Тамара Львовна ласково посмотрела на Логова. — Вот я такая: пока мне не покажут, я сама не увижу…

Некоторое время они молчали. Девушка поскользнулась раза два, но ее спутник так и не догадался подать ей руку.

— Виктор Петрович, — снова заговорила девушка, — вы всегда и со всеми откровенны?

— Да, конечно, — отвечал молодой учитель.

— Вот скажите: если бы не мой намек, вы пошли бы со мной?

— Знаете, об этом я никогда не думал.

— И теперь жалеете?

— Нисколько: мы, кажется, не успели наскучить друг другу.

Тамара Львовна замедлила шаг и остановилась.

— Вот и мой дом, — проговорила она. — Заходите, если будет охота. У меня есть к вам одна маленькая просьба: принесите мне что-нибудь почитать.

— А что именно?

— Если можно, «Саламбо» Виктора Гюго.

Логов остолбенел.

— Я вас прошу, — повторила Тамара Львовна.

— Хорошо! — отвечал Виктор Петрович с иронией, которой девушка не заметила. — Я спрошу разрешения у Флобера.

— Ах, пожалуйста, спросите. Я вам буду очень благодарна. До свидания.

ГЛАВА 19

В воскресенье Логов ходил по квартирам своих учеников. Прежде других Виктор Петрович решил навестить родителей Степного и Гулько, потому что ребята две недели не являлись в школу.

Снова Первый Шурф. Те же покосившиеся и почерневшие лачуги, тот же террикон брошенной шахты, под ногами та же черная от угольной пыли земля. Только после вчерашнего дождя все кругом стало еще чернее. И снова учителю показалось, что перед ним старый, отживший мир.

У домишка, где жил Алексей, Логов остановился и через низкую изгородь, кое-как скрученную из обрезков ржавой жести, железных прутьев и кусков проволоки, заглянул во двор. На лавке возле двери чистила кастрюлю пожилая женщина, но не та старуха хозяйка, которую знал Виктор Петрович, а другая, высокая и сухощавая, в драном полушубке на худых плечах.

— Здравствуйте, — сказал учитель, когда увидел, что женщина заметила его. — Разрешите?

— Чего надыть? — не отвечая на приветствие, спросила она, и Логов почувствовал на себе ее недружелюбный взгляд.

— Вы мать Алексея?

— Ну, мать.

— Я учитель.

— Жалиться пришли? — Степная поставила кастрюлю на скамью, вытерла о подол руки.

— Нет, не жаловаться, — возразил Виктор Петрович и, не дождавшись приглашения, сам шагнул во двор. — Я пришел познакомиться с вами, посоветоваться.

— Було время — советовались и со мной, а теперича… — Женщина безнадежно махнула рукой.

«Казачка, что ли? — подумал Виктор Петрович. — Говор наш, донской. Сердитая тетка. И сын в нее».

— Алексей дома?

— Нету.

— Где же он?

— Неколи мне за ним глядеть.

— Но вы же мать! Должны же вы о сыне беспокоиться?

— Слава богу, не малолеток. Сам нехай об себе беспокоится.

— Странно! А если с ним случилось что-нибудь?

— Случилось? Сохрани, господи, и помилуй! — Испуг и страдание отразились на лице женщины. — Чего с ним?

— Да ничего. Я только спрашиваю, — поспешил успокоить родительницу Виктор Петрович.

Степная облегченно вздохнула и перекрестилась.

«Она очень любит его и знает, где он, — заключил учитель. — Значит, у них нет секретов друг от друга. А мне от этого не легче, даже трудней».

Действительно, сколько и о чем Логов потом ни спрашивал женщину, она ничего не сказала ему.

Тогда Виктор Петрович зашел к хозяйке. Старуха была больна и лежала на жесткой и грязной постели, укрытая вонючим тряпьем.

«До чего довели! Этого нельзя так оставить!» — пришла учителю прежняя мысль. Он медленно и осторожно, как подходят к больным, приблизился к старухе, посмотрел в ее жалкое, страдальческое лицо.