Первый День Службы - [30]
— Нет, милый, никуда эти номера не переносили, — выйдя за ворота, объяснила ему босоногая живая старушонка, сухонькая, с некогда красивым лицом (вот она, дедова эпоха), — а снесли их еще по весне. Хозяев-то, поди, раньше переселили. Да нет, не было у Кучихи постояльцев, я точно знаю!
— Зачем ей нужен был этот маскарад? — рассеянно думал Шпала, держа путь наудачу меж изразцами народного творчества, — ведь видно же — довольна была, и — на тебе! Ох уж эти бабы.
Так, приводя в порядок мысли, он исходил солидную часть пригорода, пока не вышел в современный, с якорями и витринами, город. Плутал он, видимо, довольно продолжительное время, потому что когда вновь вынырнул, жизнь била здесь уже ключом в полный жирафий рост. Тут Витька нарвался на цыганку.
— Давай, сокол, погадаю, что было, что будет, все скажу! Вижу печаль твою по пиковой даме. По глазам читаю: легко к сердцу принял, да трудно отнять. Долгая тебе к ней выпала дорога, а от нее еще длиней…
— Откуда она все знает? — опешил вынырнувший из собственных мыслей Шпала, — кто она — провидица?
Ему и не пришло в голову, что чемодан в его руке уже сам по себе говорил о многом. Цыганка попросила за свои труды всего лишь медь. Вот пример подлинного благородства: обладать поистине волшебным даром провидения, и делиться им с окружающими почти задаром! Из горсти мелочи она выудила две монетки достоинством в три и пять копеек, ловко и молниеносно ущипнула Шпалу ими за волосы… Теперь это нужно завернуть в бумажную ассигнацию, деньги поведают секрет только деньгам! Витька запустил обе руки в карманы брюк и извлек рубли, не затыренные в чемодан, общим числом, наверное, около десятки. Цыганка ловко выхватила их, обернула волос, дунула, плюнула…
— Пусть чары околдовавшие тебя, исчезнут как этот волос!
И она разжала пустую ладонь. Теперь Шпала проснулся окончательно, он бросил чемодан и ухватил за руку колдунью.
— Отдай деньги!
— Я же тебя от чар избавила, — лепетала цыганка, — иначе колдовство не работает. Ты мне не веришь? Ты меня воровкой считаешь! Я — мать детей своих, клянусь детьми своими!
Вместо рублей в ее руке возникло маленькое зеркальце.
— Вот!
И без ложной скромности, вытянув из-за складок платья смуглую голую грудь, она сдавила ее рукой. На зеркало брызнула капелька молока.
— Пусть молоко в моей груди высохнет, если я обманываю! Ты оскорбил меня! Ты оскорбил моих детей!
Витька уже не рад был, что с ней связался.
— Несчастья падут на твою глупую голову, если ты не исправишь своего проступка! Ты должен за это извиниться перед моими детьми. Ты должен принести им подарок!
Он хватился по сторонам:
— Где же чемодан?
Босой цыганчонок уже скрывался с ним в переулке. Чемодан Шпала догнал. На бегу пацан хотел открыть его, но чемодан был заперт, а ключ у Витьки в кармане. Чемодан был слишком тяжел для тощенького оторвилы, и цыганча тогда просто бросил его. Шпала вернулся с чемоданом назад, чтобы дать цыганке по голове, но ее уже и след простыл. Пораскинув мозгами, Витька спросил встречного, как ему проехать на железнодорожный вокзал. Хватит приключений, — решил он, — еду домой!
Два разочарования с самого утра — этого было достаточно, чтобы кому угодно испортить настроение. До поезда оказалось еще часа четыре свободного времени. Неприятное открытие! В Икске пассажирские поезда шли в обоих направлениях с интервалом в полчаса, не больше, и Шпала считал данный порядок чем-то самим собой разумеющимся. И все у них здесь не как у добрых людей. Время, вон, и то не Икское. В Москве и то время Икское! От превеликой скуки купил в киоске Союзпечати газету, принялся за чтение. (Дома месяцами в руки газету не брал.) Оказывается, весьма интересное занятие — это чтение! Особенно, скуки ради, когда приходится ждать или догонять. Многое можно почерпнуть из прессы. Международные положения там всякие. Кто-то кого-то взрывает, убивает, за границей интересно! Так же от нечего делать подошел к доске объявлений. Набор на строительство электрометаллургического комбината в Старом Осколе. О-о! Это же их область!.. «Ершовкое локомотивное депо принимает на обучение без отрыва от производства лиц, желающих получить профессию помощника машиниста тепловоза. Срок обучения восемь месяцев. До получения удостоверения по профессии обучающиеся работают в депо слесарем третьего разряда. Средняя заработная плата слесаря 180–200 рублей, помощником машиниста тепловоза 280–300 рублей. Предоставляется бесплатное общежитие… Раз в год бесплатный проезд в любой конец Союза и обратно…» Это же выгодней Чавиной школы во всех отношениях! А он еще дерет нос своей удачей! Скоро Витька ему утрет сопли по всем параметрам! Это же корочки, считай, задаром, без ущерба в зарплате, плюс вольная, вдали от дома и Икских ментов жизнь. Здесь его еще не знают, здесь еще столько можно натворить чудес! Шпала придерживался той апробированной доктрины, что «незачем повторять старые ошибки, когда можно натворить кучу новых!» С этими мыслями «волшебник Изумрудного города» круто изменил свой маршрут, и, вместо поезда на Икск, Витька сел на товарняк в диаметрально противоположном направлении. Он рванул на Ершово.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.