Первый День Службы - [220]

, то первым ощущением была все возрастающая тяжесть. Как будто из невесомости он вернулся в лоно земного притяжения. Юркая, точно солнечный свет душа, словно напялила на себя тяжеленный и неповоротливый водолазный костюм. Тело начало чувствовать себя и уже одно это было обузой. Первая мысль: «Ну на кой черт ему эта бессмыслен ная нервотрепка?» Опять иметь плоть, наполненную тысячами тысяч болей. Кучей животных инстинктов. Заставляющую рабски «пахать» на себя сознание. (Душа — служанка тела: где взять пожрать повкуснее, бабу покрасивее…) Иметь это сознание, вмещающее в себя кучу разных, плохо увязанных, а порой и вовсе конфликтующих между собой точек зрения, принципов, философий, фактов, моральных обязательств, причинно-следственных взаимосвязей, логических умозаключений. Огромный груз памяти… Какой в этом смысл? Смысла нет! Очевидность такого заключения не требовала доказательств. Ибо Шпала только что возвернулся из вечности в этот душный тесный мирок. Там он без всего вышеперечисленного прекрасно обходился! И точно знает: весь мир целиком ничто против нее. Там Витька пролетел невообразимые, несравнимые со здешними мерками расстояния, увидел и узнал то, чего большинству смертных до этой самой смерти не увидеть и не узнать. Испытал безграничную муку и наивысшее блаженство. Прожил солидный кусочек вечности (уж никак не меньше тутошних миллионов полтораста!). И все это за несколько минут земного времени! Но ведь Шпала только что находился от этой навозной кучи более чем далеко, в другом измерении! В месте, откуда никто не в силах его достать. В свою очередь и в тот мир ни одно, даже самое лучшее из всего здешнего, с собой не унесешь — оно там бесполезно. Вся эта жизнь для вечности бесполезна. Если посмотреть на сей мизерный чахлый мирок со стороны, то прямо аж не по себе становится: так глупо он устроен, убог и скоротечен! Не было никаких реальных оснований для возвращения назад в жизнь. Даже обещание всех земных благ не соблазнило бы Гроздева. Больше того! Не соблазнили бы и самые «святые» обязанности! Увидь Витька сейчас с небес, как его злейшие враги или даже последние ничтожества со злорадным восторгом оскверняют его земной прах, и то бы пальцем не пошевелил для того, чтобы все это прекратить. Настолько все внизу подло, что даже память людская о тебе не стоит того, чтобы ради нее пальцем о палец ударить! И все же он возвращался. Инстинкт (или Промысел) действовал вопреки разуму. Так представлялось Шпале то его путешествие впоследствии.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Притон людоедов. Как остаться живым?

Очнулся Витька лежащим в углу, вся штормовка в побелке, брюки в липкой, как лента для ловли мух субстанции, голова идет кругом. Кто-то немилосердно дубасил его по щекам ладонями.

— Вставай, скотина! — донеслись точно через слой ваты до рассудка возгласы.

Не сразу Шпала понял, что между пощечинами и звуками существует какая-то связь, что это ему кричат «вставай!», и что это слово вообще обозначает. Да и состояние! Ни шевелиться, думать даже не хотелось: очень болела голова, раскалывалась просто! Все тело оставалось словно налито свинцом. Липкий холодный пот обильно полил члены. Дыхание глубокое, жадное. «Трудно жить на свете пионеру Пете: бьет его по роже пионер Сережа!» — пришла в голову цитата народного мудрствования. Она всегда почему-то Витьке взбредала после полученного сильного удара на ринге. И это было единственное положительное на данный момент ощущение. Он взахлеб глотал прокуренный, пропитанный винным перегаром, спертый воздух «хазы», словно аромат весеннего леса. Только бы не двигаться и дышать! Но Шпалу жестоко тянули за грудки вверх. Опять спина скользила по побелке. Не осознавая еще, где он, кто, что с ним и почему, Витька послушно стоит, поддерживаемый и припертый к стене. Раз пришла в голову поговорка, значит он на ринге и пропустил плюху! Но откуда здесь стенка, почему рефери не в белой рубашечке и без «бабочки»?…По карманам шарит, пидорас! Уже и в боксе, что ли, победы за взятку даются?

— Натрепал, обсосок, ничего за душой нет! — раздался женский голос, предположительно слева. Может быть, боковой судья?

Где-то Шпала слышал эту мелодию!…Постой, паровоз, да ведь он же… Происшедшее накануне вспомнилось разом и остро. До мельчайших подробностей, ощущений. Будто молния осветила сознание. Целый шквал звуков, запахов, чувств. Сразу стало легче, определеннее. В этот миг ему говорят сакраментальную фразу:

— А, пидор, хотел сразу умереть? Нет, мы тебя еще выебем, а потом уже сделаем шашлык!

Поистине кавказское гостеприимство! То есть, Витьку оживили только для мук и издевательства? Ситуация понятна: он сейчас, точно Алеша Попович на ринге у «Калинового моста» после хорошего нокдауна — когда сил нет, а бой продолжать надо, и не просто ладить, но и выиграть. Приз здесь побольше, чем звание чемпиона области и полцарства впридачу с Василисой Премудрой, томными взглядами поклонниц. В выигрыше собственная жизнь! Токмо бы наскребать воли на пару точных ударов. На большее «Деревянный Мальчик» не способен. Какие либо нагрузки выше сил. Сам едва в сознании. Малейшее напряжение и Шпала его потеряет. Так что, если хоть одно из «чудес» не проканает, можно прощаться с жизнью. Вторую такую возможность ему не представят.