Первый День Службы - [157]

Месяца через два Шпала вновь случайно встретил Наташку. Она пожурила его за то, что Витька ее оставил, осведомилась о теперешнем самочувствии его любовного органа и предложила кстати отметить вдвоем на природе день ее рождения, который назначен был Наткой на субботу. От Шпалы требовалась лишь десятка денег, все остальное, включая организацию, Натали брала на себя. Витька, предвкушая особый смысл в предприятии, согласился, отдал необходимую сумму. Они договорились о времени и месте встречи и разошлись. В субботу, встретив Наташку, он слегка оттаскал ее за ухо, чмокнул в губки, каковые показались Шпале почему-то слишком настороженными, неприветливыми, взял из ее рук увесистую, вместительную сетку со всяческой снедью и вдвоем двинулись на природу. Натка на правах именинницы взялась выбирать место страсти и маршрут к нему сама. Так, нежно воркуя, они прошли квартала два, как вдруг на перекрестке набрели на парня лет двадцати трех — двадцати четырех, оказавшегося к несчастью Наткиным односельчанином и хорошим знакомым. (Она оказывается не из самого города, а из села!)

Земляки кинулись друг другу в объятия излишне жаркие и излишне долгие. С этого момента вся стройность предприятия перевернулась с ног на голову, как если бы Эйфелева башня перевернулась вдруг на шпиль и в таком положении чувствовала себя прекрасно. Начали твориться какие-то взаимосвязанные несуразности, смысл которых Витька узнал лишь позже. Добрые знакомые так долго братались, как будто не виделись по меньшей мере лет двести. Шпала за это время, кроме шуток, успел справить малую нужду в подвале ближайшего дома, осмотреть все достопримечательности газетного киоска неподалеку и намотать приличное количество кругов вокруг беспрестанно целующихся, так что ему как-то неудобно даже стало напоминать вновь о своем присутствии, да и со стороны некрасиво: двое милуются, а вокруг них вертится какой-то тип с сумкою, высматривает чего-то! Затем Натка, все же заметив его, пригласила Витьку вместе с ними на пикник. Шпала хотел было галантно отказаться и отдать сумку, но его уже не слушали и не видели, так как, обнявшись, плотно шли прочь. «В чем же тут суть? — думал Витька, поспевая с сумкой за ними, — ни как не могу понять женской логики! Что она, изменила свои планы? Ведь не пьянка же Натке в конце концов была нужна, а близость со мной! Если она теперь взяла этого Сережу, значит, я лишний! Обидно, конечно, но что сделаешь, возможно, Натка возлагает на него большие надежды. Глупость какая-то — этот пикник!» Собравшись с духом, Гроздев вторично попробовал отколоться: забежал с сумкой вперед млеющей паре и провозгласил:

— Да я, в общем-то, сегодня пить не собирался (тут Шпала жадно сглотнул), мне еще вечером в одно место надо поспеть, приглашали, не могу отказать!

И сделал плаксивую, угодливую рожу.

— Ничего, успеешь! — приструнила его. как мама нашалившего оболтуса, Натка, — хочешь мне праздник сорвать?

И опять они впереди, как голубки воркуют, друг друга глазами поедают, а Витька, как вьючный осел сзади с сумкой. Идет и думает: «Все порядочность корчит! Ну на кой черт я ей сейчас нужен?» На берегу Северского Донца влюбленные земляки нашли полянку среди зарослей прибрежных ив, кликнули Шпалу. Он разложил «скатерть-самобранку». Натка, естественно, помогала. Расстелили газеты, выставили на них бутылки с бумажной пробкой — значит самогон, достали стаканы, положили ложки, нож, хлеб, прочую закусь. Как ни странно, три стакана, ложки три, и тарелки на троих! Сережа между тем, отойдя в сторону, деловито стукает по веткам руками и ногами, отрабатывая удары. Великовозрастное дитя забавляется! Совсем, что ли, ошалел от счастья? Этот Сережа серьезный тип, опасный! В армии служил в воздушном десанте, учился в специальной какой-то там школе, где в совершенстве изучал самбо, карате и еще что-то там, чего натощак не выговоришь! Сейчас ведет полулегальную секцию коварнейшей борьбы с интригующим названием «ТЫК В МАНДУ» в каком-то подвале на каких-то началах. Все это он рассказывал Натке по дороге между поцелуями, нарочно громко рассказывал, так чтобы Шпала слышал. Потому Витька не стал больше предпринимать попыток отколоться: «А то подумает еще — струсил!» В общем-то, он красивый пацан, ничего не скажешь, стройный, возраст уже… Короче, Натка свою выгоду правильно угадала и оценила.

Серый много не пил, только поднимал стаканы за компанию: у него сегодня занятия с группой. Наташка усиленно накачивала Шпалу, сама употребив ради поддержки убийственную уже для лошади дозу. Не случайно при этом шутя приговаривала: «Что я лошадь, что ли? Я ж не лошадь — правда, мне и ведра хватит!» Удачу праздника она целиком приравнивала к количеству выпитого самогона. Вместе запели: «Ах, эта красная ряби-и-ина, среди осенней желтизны, я на тебя смотрю любимый из невозвратной стороны…» Кажется, они оба счастливы, на одном уровне, уже оба дозрели и не прочь заняться любовью на полянке прямо при тренере — Сереже. Однако, этот Сережа захотел вдруг, сразу после песни, как по команде… бороться! Нет, он ей-богу дитя! Тянет Витьку за руку на ковер. И Наташке вдруг загорелось, чтобы они непременно поборолись: кто сильней? Шпала же, напротив, в себе спортивного влечения не чувствовал и бороться никак не хотел. Зачем ему самому выставлять себя на посмешище? Посудите сами! Он долго упирался и отнекивался, как мог, пока земляки не вытащили Витьку из-за стола вместе.