Первый богач в Вавилоне - [4]

Друзья Аркада признали, что он говорит правду и что именно так произошло с известными им людьми, внезапно получившими в наследство большие деньги. И друзья приступили к Аркаду, спрашивая его:

— Скажи нам, как же ты достиг своего процветания?

И Аркад продолжал свой рассказ:

— Еще в юности моей оглянулся я вокруг себя и увидел все доброе под солнцем и людей, что пользуются этим добром и получают счастье и благоденствие. И понял я, что приобретением богатства приумножу то и другое.

— Богатство — это сила. Благодаря богатству многие вещи становятся возможными.

— можно украсить дом свой прекрасными ложами и занавесями.

— можно трапезничать редкими яствами из далеких краев.

— можно отправиться в далекое плавание.

— можно скупить все прекрасные изделия у ювелиров и гранильщиков.

— можно даже строить величественные храмы для богов.

— можно делать все это и многое другое, принося услаждение чувствам и довольство душе.

— И вот, когда я все это понял, то решил, что и мне достанется доля жизненных благ. Я не буду одним из тех, кто стоит вдали, завистливо созерцая, как наслаждаются другие. Я не удовольствуюсь одеждой, которая годится только на то, чтобы прикрыть срам. Я не удовольствуюсь участью бедняка. Напротив, я стану гостем на жизненном пиру. Как вы знаете, я всего лишь сын небогатого торговца, притом у меня много братьев, то есть на наследство мне рассчитывать не приходилось. И умом я тоже не блистал, как вы совершенно истинно рекли. И я понял, что для достижения желанной цели мне понадобится время и новые знания. Что касается времени, то его у всех людей в избытке. Каждый из вас теряет напрасно столько времени, что его хватило бы на приобретение богатства. Однако вы сами признали, что вам нечем похвастаться, кроме прекрасных семей, которыми вы можете по праву гордиться. Что же до знания, то не говорил ли наш мудрый учитель, что оно бывает двух родов — то, что мы знаем, и другое, помогающее узнавать то, чего мы доселе не знали? И потому я поставил себе целью узнать, как можно достичь богатства, а когда узнаю — выполнять это, и притом выполнять хорошо. Ибо разве не мудро — радоваться жизни, пока нам светит солнце? Ведь для скорби у нас будет довольно времени, когда мы сойдем во тьму, ожидающую нас после смерти. Я пошел служить писцом в скрипторий, зал записей, и по многу часов в день трудился над глиняными табличками. Я трудился неделю за неделей, месяц за месяцем, однако ничего не скопил со своих заработков. Все уходило на еду, одежду, приношения богам и разные прочие расходы, которых я не запоминал. Но я не забыл своего решения. И вот однажды Альгамеш, ростовщик, пришел в дом городского управителя и заказал копию Девятого закона, сказав мне так: «Копия нужна мне через два дня, и если ты управишься за это время, я дам тебе две медные монеты». И я корпел, переписывая закон для Альгамеша, но закон был длинный, и когда Альгамеш вернулся, я еще не закончил работу. Он разгневался, и будь я рабом, он побил бы меня. Но он знал, что городской управитель не позволит бить своих работников. Поэтому я не боялся Альгамеша и спросил: «Альгамеш, ты очень богатый человек. Расскажи мне, как и я могу разбогатеть, и за это я всю ночь буду оттискивать на табличках клинописные знаки, так что к утру твой заказ будет готов».

Он улыбнулся и ответил: «Хоть ты и нахальный простолюдин, я согласен».

Всю ночь я трудился над табличками, хотя у меня сводило спину и от чада горящего масла в коптилке болела голова так, что глаза ничего не видели. Но когда на рассвете вернулся Альгамеш, его заказ был готов.

— А теперь, — сказал я, — поведай мне то, что обещал.

— Ты выполнил свою долю соглашения, сын мой, — добродушно согласился он, — и я поведаю тебе то, что ты хочешь знать, ибо я уже старею, а в старости люди становятся болтливы. И если юнец приходит к старцу за советом, он получает мудрость, накопленную за много лет. Но слишком часто юнцы мнят, что мудрость стариков устарела и потому бесполезна. Однако помни: солнце, что светит нам сегодня — то же самое, что светило в день, когда родился твой отец, и оно все еще будет светить, когда последний из твоих внуков уйдет во тьму.

— Мысли юности, — продолжал он, — это яркие огни, подобные падучим звездам, что озаряют небо на краткий миг, а мудрость старцев — неподвижные звезды, которые светят неустанно, указывая верный путь кораблям в открытом море. Попомни мои слова, ибо иначе не сможешь усвоить истины, которые я тебе поведаю, и будешь думать, что целую ночь трудился напрасно.

И он посмотрел на меня проницательным взглядом из-под нависших бровей и произнес тихо, настойчиво:

— Я обрел дорогу к богатству, когда решил, что доля всех моих заработков должна принадлежать мне. И ты найдешь дорогу к богатству, когда примешь такое же решение.

И он продолжал сверлить меня взглядом, но больше ничего не говорил.

— И это все? — спросил я.

— Этого хватило, чтобы превратить сердце пастуха в сердце ростовщика, — ответил он.

— Но ведь все, что я зарабатываю, принадлежит мне, разве не так? — спросил я.

— Отнюдь нет, — ответил он. — Разве ты не платишь портному за одежду? Сапожнику за сандалии? Разве ты не платишь за свою еду? Разве можно жить в Вавилоне, не тратя денег? Что осталось у тебя от заработков прошлого месяца? А прошлого года? Глупец! Ты платишь всем, кроме себя. Тупица, ты трудишься на других. С тем же успехом ты мог бы быть рабом и гнуть спину за еду и одежду. Если бы ты оставлял себе десятую долю всего, что зарабатываешь, сколько ты накопил бы за десять лет?