Первый ангел - [26]
«Стоп-стоп-стоп. Какое же это самоубийство? Здесь какая-то ошибка» — подумал Мефистон и хотел уже позвать сестру, как вдруг почувствовал на записи движение. Почувствовал движение, лучше слов не подберешь. Пациент был по-прежнему мёртв, но что-то, двигалось внутри него! Никаких мыслей или чувств, ничего известного ему или человеческого Мефистон не ощущал. Но что-то там было, какой-то чужеродный слизняк залез в оболочку человека. Волна отвращения и мурашки по коже, вот что он почувствовал очень остро, потому что стал догадываться, какая сцена его ожидает. Тело на экране стало подергиваться, даже в смерти отвергая чужеродное вхождение, но постепенно «слизняк» обживался внутри и явно стал контролировать движения трупа. Стало труднее различать происходящее в темноте, без психической картины. Само по себе это уже настораживало Мефистона, как может нечто не иметь души, не отражаться в Нави понятным ему способом? Особый вид Демонов? Еще более потусторонние существа? Что за чёрт.
Тем временем тело на экране развернулось спиной к камере и лицом к стене, судя по подергиванию, там происходило что то, чего он рад бы не видеть. Результатом стало то, что тело стало медленно наносить на стену какую-то надпись. Очевидно, единственным доступным средством письма была кровь. Вены он себе перегрыз, не иначе… Методично, периодически пополняя запас «чернил», тело формировало надпись из нескольких слов. «Как этого не заметили дежурные? Впрочем, без психосил в темноте может показаться, что вообще ничего особого не происходит. Или просто отвлеклись?» — Мефистон был в растерянности. Казалось, что опыт в Нави у него уже серьезный, но перед ним разворачивалась картина совершенно необъяснимая. Как ни старался, разобрать надпись на стене он не мог. Она была не слишком большой, чтобы нашел только тот, кто придет в палату. А раз там всё убрали, то это будет не он…
Долго размышлять об этом не пришлось. Тело закончило своё послание, после чего встало и неловко проковыляло к камере, причем спиной вперёд! Так, что затылок оказался прямо напротив объектива. Внимание Мефистона было приковано к этому затылку. Вся дикость происходящего завладела им так, что было не оторваться. Затылок мертвого человека перед камерой не открывал секретов, но постепенно тело подняло руки, охватило ими голову, будто сокрушаясь о своей судьбе, затем резким движением свернуло себе шею кругом и уставилось прямо на Мефистона. Уставилось закатившимся белками безумных глаз и окровавленным ртом, который вопреки всем законам природы, шевелил чёрным губами.
Только теперь Мефистон не услышал, а почувствовал слова, они звучали в его голове, в его мозгу, даже если бы он затыкал уши изо всех сил. Слова будто вползали в него, как только что «слизень» вполз в мертвое тело. Он по-настоящему испугался, впервые за долгие годы, и резко отпрянул от экрана всем корпусом. Инстинктивно потрогал уши, с ужасом ожидая нащупать следы какого-то реального слизняка. Сердце колотилось в груди, рубашка взмокла за один миг. Однако за окном сияло солнце, в коридорах была тишина, ощущение «вползания» в голове улеглось, и пульс быстро пришел в норму. Выдохнув сквозь зубы, он усилием воли вновь заставил себя смотреть на экран. Там уже не было ничего необычного, тело вернулось на койку и со стороны выглядело бы спящим до самого утра. Только самый внимательный глаз заметил бы надпись в темноте и пятна крови на полу. «Вены он всё-таки перегрыз» — подвел итог Мефистон. Видеть надпись ему было не нужно. Он был уверен, что послание до него донесли напрямую. Так что он бы и на смертном одре не забыл содержание. В его голове крутилась и ворочалась фраза, сказанная без слов, ощущение чуждого неязыка, которое хотелось сплюнуть хоть вместе с мозгами. Содержание фразы повторялось как навязчивая мысль, и было предельно ясным: «Боги не отдают своего!».
Надо было придти в себя, отдышаться. Настроиться на обычный, психически нормальный мир, чтобы вообще с кем-то разговаривать. Вдох-выдох, солнышко, покой. Все эмоции в сторону. Остается один вопрос, надо сделать его чисто интеллектуальным, не про чувства. Мефистон позвал к себе сестру.
— Скажите, пожалуйста, от чего умер пациент? — максимально ровный тон.
— Разве Вы сами не видели? Зачем Вам меня мучить? — сестра очевидно не готова была к спокойному обсуждению.
— Алла, пожалуйста, чисто профессионально, просто ответьте на несколько моих вопросов, хорошо? Считайте, что я провожу определенное исследование. Даже если вопросы покажутся странными. Как для анкеты, надо просто сказать.
— Хорошо, но помните, что я просила Вас этого не делать.
— Я остановлюсь, как только это будет возможно. Итак, от чего умер пациент?
— Могу сказать лишь то, что считает полиция. От потери крови. Перегрыз себе вены, Вы можете представить? Днем на выписку, а ночью… — речь сорвалась всхлипами.
— Вы сами видели запись? Целиком?
— Да, это мой долг. И даже раньше, чем полиция приехала…
— На ней видно, как пациент убивает себя? Как перегрызает вены? — Мефистон чувствовал, что девушка на грани, но остановиться было просто невозможно.
Управление Историей, как оно могло бы выглядеть? Какая цель оправдывает средства? Что на самом деле властвует над умами, и какие люди ввязались бы в битву за будущее.
«Единственная стоящая победа — это победа вопреки». Почему мы совершаем выбор и в какой момент он становится взрослым? Любовь не без строгости?
«Без сомнения нет веры. Без страха нет мужества». Книга открывает историю нового покорения пространства. Завоевание Космоса начинается внутри каждого из нас.
«Победителей не судят» — утверждает старая поговорка. «Судят победители!» — восклицают авторы «Империума Человека». Книга — инструмент, вскрывающий мозг нашего молодого современника, перепрошивка человеческого сознания. Амбициозный проект, такой же фантастичный, каким казался и Красный проект до Октября 1917 года.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.