Первые шаги - [3]

Через некоторое время решила воплотить план и сменить дорожку, а лучше даже несколько, пробравшись между кустами. Но почти сразу же оставила эту идею, потому что почва и трава оказалась настолько мягкой, что пробравшись через неё, замести следы не получится, только оставить ещё больше признаков своего присутствия. Невозможность из-за этого преодолеть преграду вынудила продолжать путь по тротуару до следующего перекрёстка. Он выглядел очень похожим на предыдущий, а может, и был тем же самым, учитывая, что путь лежал не по прямой. Я решительно завернула в сторону от предполагаемого центра окружности, рассчитывая выбраться из рукотворного лабиринта, и это почти удалось.

На более крупном перекрёстке ждала засада. Примерно за пятьдесят метров я заметила стоящего за кустами аборигена и, на всякий случай резко остановившись и хлопнув себя по лбу, с видом, будто что-то забыла, поспешила обратно. Но не успела пройти и нескольких шагов, как обнаружила ещё одного, перекрывшего путь к отступлению. Выбор невелик: можно попытаться уйти отвилками и по бездорожью (ага, бегом с кровавым-то кашлем!), попытаться прорваться через охотников (тоже, причём с очень небольшой вероятностью успеха) или сдаться. Тем более, что даже скрывшись сейчас, я непременно попадусь в другой раз, а мнение обо мне может ухудшиться. Решено — сдаюсь и всеми силами демонстрирую, какая я белая и пушистая, безобидная и готовая к сотрудничеству.

На случай, если всё же ошибаюсь и эти двое меня не ловят, попыталась пройти мимо того, который преградил путь. Когда я поравнялась с ним, человек сказал мне что-то непонятное негромким, но уверенным командным тоном. Ну конечно, а кто обещал, что вместе с переносом я сразу же обучусь языку другого мира? Глубоко вздохнув (с каждой минутой всё больше верилось, что окружающее реально) и рассудив, что, скорее всего, это требование остановиться, я притормозила и подняла старательно отводимые до сего момента глаза на аборигена. Нет, даже переодевшись в такую же одежду, мне вряд ли бы удалось сойти за местного. Он вроде бы и похож на человека, но в то же время отличался. По крайней мере, не из привычных европеоидов, негроидов, азиатов и кого там ещё. Благородной осанки, с прямыми белыми волосами чуть ниже плеч и жёлтыми глазами. Волосы откинуты на спину и, судя по всему, заколоты с двух сторон невидимками или ещё как-то закреплены, чтобы не лезли в лицо. Одежда состоит из чего-то вроде простого платья или балахона с длинным рукавом и лёгких перчаток по локоть, а на ногах — лёгкие сандалии. Весь костюм чисто-белого цвета, лишь на левой стороне груди золотая символика из шести сходящихся спиралей, заключённых в круг. И хотя непонятно, чем именно абориген отличался от человека, то, что он как минимум незнакомой мне расы, а то и вида, не вызывает никаких сомнений.

Мужчина повторил свои требования, добавив ещё несколько фраз, из чего я сделала вывод, что первые услышанные мной слова означали что-то другое, ведь зачем повторять «стой» тому, кто и без того уже стоит. Может эта их аналогия «руки вверх», «на землю» или ещё проще «предъявите документы»? Поняв, что толку от такого гадания мало, я непонимающе развела руками, только потом подумав, что он из иного народа и у них этот жест может означать что-то другое. Абориген, к моей радости, не проявляя агрессии, сказал ещё что-то не более понятное.

— Я не понимаю, что вы говорите, — ответила я.

Настала его очередь удивляться. Судя по реакции, ему русский язык не более знаком, чем мне — его. Но мужчина быстро оправился и с лёгкой улыбкой, мягко, но крепко, взял меня за руку. Я, не сопротивляясь, пошла куда вели. Всё-таки я не ошиблась, когда предположила засаду, поскольку очень быстро мы с провожатым добрались до машины, скрытой дальше, за теми же кустами, где поджидал первый.

Что-то жизнерадостно сообщив коллеге, который после этого посмотрел на меня с лёгким любопытством, пленитель посадил меня в машину и устроился рядом, а его коллега сел впереди. Оказалось, что транспорт не ездит, а летает, причём практически без тряски и шума. Почему-то именно теперь, когда от моих действий ничего не зависит, накатило ощущение удивительного спокойствия и даже умиротворённости. Всё равно в моем нынешнем состоянии я бы здесь не выжила. А так пусть будет то, что будет. Но это чувство не имело ничего общего с отчаяньем — скорее, просто тихая радость, что пока не надо больше бороться и можно не сопротивляться обстоятельствам.

Внизу проплывали огромные парки в виде завитушек, такие же, как и первый, по которому я бродила. Прямых улиц мало, всюду или круги и полукружия или извилистые линии дорог. Через равные промежутки над деревьями возвышались крупные почти однотипные строения, к каждому из которых сходилось по шесть крупных спиралей, отчего картина сверху напоминала символику на костюмах арестовавших меня аборигенов, не хватало только окружающей кольцевой дороги, да мешали прямые проходы от центра каждой спирали к зданию и одна извилистая дорога, пролегающая от каждого здания между спиралями. Пока мы летели, я не увидела ни единого участка, не несущего отпечатка рук человека или того разумного существа, которое здесь обитает. Так что выбор сдаться (а не бежать) оказался правильным, ведь скрыться всё равно бы не удалось.