Первые потери - [5]

Староволжск — город, где с рождения жил Димка, где он ходил сначала в детский сад, а потом пошёл в школу; где он знал каждый уголок, — был тихим и мирным. Эхо далеких войн не касалось его своими чёрными крыльями. Тихие зелёные переулки извилисто сбегали к Волге, деревянные домики, похожие на старинные терема, стояли в узорчатой тени вековых тополей и дубов. Здесь ничего не напоминало о войне — о той далёкой войне, которая перемалывала эти улочки более пятидесяти лет назад, оставляя после себя чёрные руины.

Димка видел их на Фотографиях, в краеведческом музее, который располагался в старинном дворце, в котором до революции останавливались императоры по пути из одной столицы в другую. Дворец тоже был разрушен во время той войны. От него остались только обугленные стены… Но после войны дворец — как и весь Староволжск — восстановили.

Конечно, пятьдесят лет — это больше, чем вечность. Пятьдесят лет назад даже Димкиной мамы не было на свете, а бабушка была маленькой шестилетней девочкой… даже трудно представить бабушку такой маленькой… хотя Димка видел пожелтевшие фотографии тех лет… и мама даже говорила, что Димка в раннем детстве был очень похож на бабушку…

Димке трудно было поверить, что и широкие, закованные в душный асфальт проспекты, проложенные на месте старинных купеческих особнячков, и ещё сохранившиеся от прошлого узенькие, заросшие тополями, акацией и черёмухой переулки когда-то тоже походили на чёрные, жутко зияющие пустыми глазницами окон, улицы Степанакерта, Сараево, Оливии, Грозного… Трудно было поверить, что не в кино, а на улицах городов одни люди стреляют в других людей.

И разве он, тринадцатилетний Димка, задиристый и непослушный, иногда дерзкий паренёк мог предположить, что война, разрывы которой громыхают на другом континенте, могут коснуться и его самого? Что такими могут стать Староволжск и маленький городок на океанском побережье, — городок, мудрёное испанское название которого Димка никогда не мог запомнить, как ни старался…

Городок, где на влажную песчаную землю упадут, пробитые тяжёлым свинцом, Элина и Роберто.

Друзья…

«Ты уже никогда не смочь видеть их» — семь слов на неправильном русском языке. Всего семь слов…

Всего одна строчка.

Одна строчка из семи беспощадных, как сама война, слов…

«Элину убили. Роберто погиб в бою». Краткая констатация смерти. Никаких эмоций…

Но ты видишь, как медленно, прячась за широкие стволы тропических деревьев, медленно движутся чёрные тени.

Видишь, как вглядывается во тьму чёрный зрачок автомата, готовый в любую секунду изрыгнуть свинцовую смерть. И разве думает тот, у кого в руках автомат, кто в этот миг чувствует себя равным Богу, в высшей власти которого казнить или миловать, — разве думает он о том, кому уготована смерть — взрослому или ребёнку…

Главное — успеть выстрелить первым.

Выстрелить точно и метко, повергая врага….

А враг может и не знать о том, что он враг. Потому что он — слабый ребёнок. Маленькая девочка. Такая же, как Элина…

Ничуть не старше…

3

Элина.

Маленькая девочка с чёрными волнистыми волосами и россыпью золотистых веснушек на смугловатом лице. Лице добром и обаятельном…

И — пристальным взглядом больших антрацитово-чёрных глаз, увенчанных длинными пушистыми ресницами. Глаз, в угольных зрачках которых грустно отражался окружающий мир.

Там, в лагере, ей не исполнилось ещё и одиннадцати…

Элина очень любила бегать, играть в догонялки…

— Догони меня! — звонко кричала она Димке. И легко, упруго, словно к её загорелым ногам были прикреплены эластичные пружины, бежала вприпрыжку, высоко взлетая в лазоревую синь неба, и оранжевая футболка выбивалась из синих, с двумя золотистыми якорьками по бокам, шорт, открывая шаловливому ветру смуглый живот с засохшими корочками царапин и ссадин. И Димка невольно любовался Элиной — такая она в лучах южного солнца была изящная и грациозная…

Димке даже казалось, что перед ним не обычная иностранная девочка, а таинственная маленькая фея из волшебной сказки, которая слетела с пера мудрого и доброго сказочника, когда он коснулся остриём белого листа бумаги… Она, эта фея, ожила, пришла в наш реальный мир, потому что сказочнику очень хотелось вдохнуть в неё жизнь.

Или потому что Димка давно хотел познакомиться с такой девочкой?..

…Солнце скрылось за лёгким облачком, волшебные чары рассеялись, и Димке уже не казалось, что он видит сказочную фею… Перед ним стояла обычная девочка десяти лет, — маленькая, непоседливая, порывистая… Она остановилась в нескольких метрах от Димки, подпрыгивая на месте от живого нетерпения, пытаясь вовлечь его в весёлую игру.

И Димка неторопливо шагнул к Элине.

А она порывисто быстро на одной ноге вокруг себя, — чёрные волосы длинными волнами по русалочьи обвили тонкие плечи.

Вскинула к небу опалённые жарким солнцем тонкие руки — и вдруг, стремительно сорвавшись с места, побежала по сухой каменистой тропинке…

Элина бежала, не оглядываясь. Потому, что знала, что Димка во весь дух бросится за ней…

И ребята мчались друг за другом, не чуя под собой ног.

Мчались по высокой, круто обрывающейся в сверкающие под жаркими лучами южного солнца пенисто-бирюзовые волны, бровке каменистого берега, кое-где поросшего душистой изумрудной травой, которая приятно щекотала босые ноги.