Первые потери - [4]

Неужели случилось то, чего он так боялся?

Димка ощутил холодную, колючею, словно он неосторожно коснулся острия иголки, дрожь на кончиках пальцев. Он всегда понимал, что и с Элиной, и с Роберто может случиться всё, что угодно… Уж очень неспокойна та страна…

Стараясь прогнать страшную мысль — мысль недопустимую, нереальную, Димка тревожно впился глазами в нарочито чёткие буквы письма:

«Ты уже никогда не смочь видеть их», — выхватил цепкий взгляд прямые, как шеренга солдат, строки письма.

Что???

Неужели????

Нет!!!!

На лбу выступила холодная испарина, сердце бешено, рывками, заколотилось — как неисправный мотор мопеда… Димка, ещё не веря, что случилось что-то ужасное, — то, что ни при каких обстоятельствах не должно — не должно! — было ни когда случиться, ещё раз прочитал те слова… «Ты уже никогда не смочь видеть их». Нет, это не ошибка… Написано именно так…

Неужели…

«Они погибли. Волк наш город ворвались бандиты. Бандитов было много. Мы защищались. Но они убили очень много людей. Элину убили. Роберто погиб в бою».

Там было ещё что-то написано. Но дальше Димка читать не стал.

Не имело смысла…

2

Он не мог, не хотел верить…

Совсем недавно, перед Новым годом, от Элины и Роберто пришла открытка.

Поздравление с Рождеством…

И маленькое письмо…

Писала, как всегда, Элина. Она лучше знала русский язык… Мечтала стать переводчицей… Элина писала, что у них по-прежнему идёт война, но они уже привыкли, хотя и верят, что скоро всё закончится — будто бы в ООН решили направить в их страну миротворцев… Когда всё закончится, — писала Элина, — мы вернёмся в столицу… Хотя наш дом, скорее всего, разбомбили.

Вспомнила Элина и лагерь, где они познакомились. Берег моря, старую крепость… Напомнила их клятву — никогда никогда не забывать друг друга.

Обещала в следующем письме прислать свою фотографию — если удастся сфотографироваться… «Если бы ты увидел меня сейчас, не узнал бы, какая я стала. А Роберто уже совсем взрослый стал…» И ещё она написала, что очень хочет встретиться с Димкой. И она и Роберто…

И вот чья-то слепая пуля перечеркнула мечты и надежды…

Надежды на новую встречу.

Надежды на продолжение дружбы.

Потому что друзей больше нет.

И уже никогда не будет…

Димка в свои тринадцать с небольшим лет хорошо знал, как неспокойно сейчас в мире. Иногда ему казалось, что люди сошли с ума — потому что куда ни кинь взгляд, повсюду идёт война. Люди убивают друг друга из-за небольшого клочка земли, из-за того, что принадлежат к разным народам, из-за того, что по-разному верят в одного Бога, из-за того, что кому-то хочется просто прийти к власти…

Каждый вечер в девять часов Димка садился к телевизору, смотрел, затаив дыхание, выпуски новостей, с тревогой вслушиваясь, когда в сухие, а когда и в слишком эмоциональные, сводки военных действий. Столько-то убито, столько-то ранено… Сожжённые деревни, разрушенные города… Воюют в дальних странах, воюют в ближних странах — тех, что всего несколько лет назад были составными частями одного большого — самого большого! государства… Кажется, что вся Планета поднялась на дыбы и обезумевшее человечество, напрочь забыв древнюю заповедь — не убей! — только и занято уничтожением себе подобных. Стреляет и жжёт, разрушает и убивает… Мир превратился в какой-то дикий и необузданный кошмар, словно сошедший с видео экрана кровавый боевик, и люди, невольно став персонажами этого боевика, смотрят друг на друга только через надёжное перекрестье оптического прицела…

Димке неприятно и больно было смотреть на разрушенные дома и мёртвые города, и он часто отворачивался от телеэкрана, когда беспристрастная телекамера показывала убитых людей, снятых крупным планом. И трудно было поверить, что ещё вчера все эти люди жили и смеялись, смотрели на солнце и звёзды, смотрели телевизор и ходили друг другу в гости… И вот теперь они неподвижно лежат на разбитых мостовых, и равнодушный теле глаз демонстрирует их сидящим в домашнем тепле телезрителям. И трудно оставаться спокойным, когда видишь застывшие в горьком недоумении неужели я и, правда, умер? — безжизненные глаза и потерявшие живые краски бытия лица. Страшные мёртвые лица людей. Детей и взрослых…

И всё же Димка старался никогда не принимать близко к сердцу жуткие картинки далёких войн… Именно потому, что войны и связанные с ними страдания и гибель людей проходили где-то очень далеко, чуть ли не на другой планете…

Даже внезапно разразившаяся война в небольшой приморской республике, где когда-то, очень-очень давно, ещё дошкольником, Димка отдыхал вместе с родителями (тогда эта республика ещё входила в состав Единого Союза), и ослепительно-чистая Оливия, столица этой республики, постоянно переходила из рук в руки, и в городе почти не осталось ни одного целого здания — даже эта война почти не внесла смятения в Димкину душу. И это не было следствием душевной чёрствости. Просто Димка ещё был ребёнком, а детство устроено так, что гонит от себя страдания. Детство не верит, что жизнь часто бывает суровой и жестокой, и не всегда в, пронзительно-синем небе горит ласковым и добрым огнём золотое солнце, раскинув во все стороны шустрые пушистые лучики. А когда вдруг налетит холодный ветер, и тревожные тучи скрывают солнце, и на землю падают первые капли злого осеннего дождя, и осенняя сырость стирает краски надолго ушедшего лета — даже тогда детство верит, что солнечный свет скоро пробьется сквозь чёрный слой бездонных туч, и яркий лучик нежно коснётся твоей щеки, и зажгутся радостным блеском, загрустившие было глаза…