Первые ласточки - [69]
Утром, ясным и солнечным, с морозцем, все село начало собираться к клубу. Малая Обь была уже затянута льдом, лишь кое-где виднелись полыньи.
Отсюда, от клуба, демонстрация должна шествовать по улице прямо на юг до сельсовета, а потом свернуть направо и идти до братских могил перед церковью. Распоряжался Вечка, коммунист, начальник милиции, ответственный за порядок в селе. Он был в шапке, в полушубке, с портупеей на боку и в валенках. Ему помогал Устин Вылка, озырянившийся ненец, приехавший по путевке комсомола из Обдорска, заведующий клубом и комсорг, одетый в малицу и кисы.
Они первым долгом поставили во главе демонстрации коммунистов, в том числе и Варов-Гриша, потом членов профсоюза с делегатками и подопечными им женщинами, затем комсомольцев с молодежью, наконец, пионеров и школьников, а сзади всех остальных. Тут были на конях с розвальнями, в том числе и Гажа-Эль с сыном. На лошади приехали Пронька с Туней и Ермилка из Айрусь-Горта, а также оленеводы с упряжками.
Набралась длинная колонна — до самой ограды усадьбы Озыр-Митьки. Кругом кумачовые флаги.
— Вот это да-а!.. — Сенька Германец стоял в распахнутых воротах, уперев руки в бока.
— Эй, Сенька! — окликнул его Биасин-Гал из ведущей колонны. — Ты почему не идешь к народу?
— Успею! — лепетнул тот. Он в новой малице, только без сорочки. — Все одно не дадите быть главным!..
В колонне засмеялись. Весь обширный двор Озыр-Митьки был сейчас у Сеньки Германца. Жаль только, нет коня и коровенка старая. Но ничего — зато дров много, пока не начал достраивать сельсовет двухэтажку, можно найти во дворе, чем отапливать печи. И свою хибарку употребит на дрова. Они теперь живут в отдельных комнатах — есть где развернуться. Правда, порядок трудно соблюдать — нет-нет да не моют полы бабы. Но Елення добьется своего — вон рядом с ней Парасся. Никогда не ходила на демонстрацию, а тут пошла. И Верка тоже хочет быть с ней рядышком, да ее очередь доить корову.
Варов-Гриш, встав в колонне ведущих демонстрантов, посматривал назад — он беспокоился за Ильку, оставленного на попечение Петруку, Федюньке и Веньке.
«Наверно, не видать отсюда. Должны быть в колонне пионеров и школьников», — мелькнуло у него в голове.
Увидел недалеко Еленню с Настой и Гаддя-Парассей, пришли уже. И Февра с Марьэй, конечно, уже здесь, с молодежью.
Гриш посмотрел на алое полотнище, как треплет его ветер. Надо держать крепко, когда они начнут шагать и будут петь. Вчера после торжественного заседания хорошо спели «Интернационал».
А Илька сидел на нарточке в колонне пионеров — готовились тащить его целой оравой. Люська была одета по-русски, в стеганое пальто, оно было распахнуто, и на груди ее виднелся красный галстук. Остальные все в малицах и поневоле спрятали галстуки.
Вечка и Вылка ходили деловито от колонны к колонне, урезонивая непослушных ребят, и наконец догадались — позвали Сергея Сергеевича из ведущей группы и успокоились. Пошли, чтобы доложить парторгу Будилову и председателю Биасин-Галу, что можно начинать.
— К демонстрации готовы! — отчеканил Вечка и, получив разрешение, выстрелил вверх холостыми из нагана.
Только этого и ожидал хитрый Вылка — у него с комсомольцами был приготовлен сюрприз. Не успели сделать шаг вперед из первой колонны, как раздались выстрелы за стайкой Сеньки Германца. Потом еще и еще…
Что тут началось! Народ вздрогнул, заволновался, а Сенька отпрянул от ворот и стал испуганно смотреть назад.
— Что такое?! — рявкнул Будилов, одетый по-русски.
— Кто стреляет?! — закричал и Биасин-Гал.
Вылка, улыбаясь, пояснил:
— Это мы, комсомольцы, сварганили! Вон как палят в честь Октября! Холостыми!.. А что — нельзя разве?
— С ума сошли!.. — Будилов был готов ринуться к стреляющим. — Остановить!..
— Может, кто в стайке!..
Биасин-Гал даже сделал шаг вперед.
— Стойте! Не стреляйте! — Вылка побежал к палящим из ружей, обходя с левой стороны ограду.
Варов-Гриш и народ хохотали:
— Во-он один!.. Пригнулся, перебегает с ружьем!.. Торопится к следующей стайке!.. О, в ограду глядите! Ичмонь-Верка выбежала из стайки… Сюда бежит с пустым подойником! Ха-ха-ха!..
Прекратив пальбу и угомонясь постепенно, двинулись вперед по улице все колонны.
Революционных песен не было у коми-зырянского народа, как и у хантов и у ненцев, поэтому пели на русском языке — «Смело, товарищи, в ногу…», «Варшавянку», «Мы — кузнецы», «Мы, молодая гвардия…», «Эх, картошка…».
Песен было много. Конечно, далеко не все знали слова. А петь хотелось всем. Некоторые просто подтягивали мелодию.
А коммунисты пели вдохновенно.
пел Варов-Гриш, высоко вздымая реющий красный флаг, а рядом громогласно тянули Будилов, мужчины, женщины…
А дальше в следующей колонне пели молодые голоса:
И в третьей колонне пионеров и школьников раздавалось чистое, звонкое пение:
Такое веселье, гул стоит вокруг колонн, украшенных красными флагами и флажками, — не рассказать.
Илька пел, сидя на нарточке и медленно, шагом продвигаясь вперед. Песни пионерские он знал хорошо — выучил назубок. Даже пел с отцом песню «Мы — кузнецы», хотя Гриш не был вообще-то кузнецом. Довольно легкая песня, особенно припев: «Стучи, стучи, стучи», выучил и Федюнька.
Переиздание одноименного романа, повести «Последняя кочевка» и рассказов старейшего ненецкого писателя. Произведения, написанные на автобиографической основе, воссоздают историю Тюменского Севера 20-х–30-х годов нашего столетия.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.