Первые испытания - [2]

— Ну конечно, милый, так все и будет. А теперь постарайся уснуть, — проурчала мать.

Таккик свернулся клубочком и поглубже зарылся в снег возле матери, а Каллик положила голову на материнский бок и закрыла глаза. Мама права: ей нечего бояться. Пока у нее есть семья, она всегда будет в тепле и в безопасности, как сейчас.

Каллик проснулась от странной тишины. Слабый свет просачивался сквозь снежные стены, бросая голубые и розовые тени на спящих брата и мать.

Сначала Каллик подумала, что ей в уши забился снег и даже как следует потрясла головой, но тут Ниса заворчала во сне, и маленькая медведица догадалась, что тишина наступила оттого, что бушевавший снаружи буран наконец утих.

— Эй, сопя, — сказала она, тычась носом в нос брата. — Вставай! Буран прошел.

Таккик сонно поднял голову. Шерсть на одной его щеке примялась от долгого сна, отчего мордочка стала выглядеть кособокой. Каллик так и покатилась со смеху.

— Просыпайся, толстый ленивый тюлень! — проурчала она, отсмеявшись. — Пошли поиграем снаружи.

— Пошли! — вскочил Таккик.

— Кто это разрешил вам выходить? — строго спросила мать, не открывая глаз.

Каллик так и подпрыгнула от неожиданности. Она была уверена, что мать еще спит, и надеялась потихоньку выбраться из берлоги.

— Мы недалеко, — пообещала она. — Мы будем около берлоги! Ну, пожалуйста, мамочка!

Ниса вздохнула, и шерсть у нее на спине всколыхнулась, будто по ней пробежал ветерок.

— Лучше пойдем все вместе, — решила она и, поднявшись на тяжелые лапы, осторожно развернулась в тесной берлоге, отодвинув обоих малышей в сторону. Опасливо принюхиваясь, медведица побрела по узкому туннелю, сметая боками нанесенный за несколько ночей снег.

Каллик посмотрела на напряженные задние лапы матери и поняла, что та не на шутку чем-то обеспокоена.

— Не понимаю, почему она так осторожничает? — шепотом пожаловалась она брату. — Ведь мы, белые медведи, самые огромные и самые страшные звери на льду! Кто может на нас напасть?

— Еще более крупный и еще более страшный белый медведь, тюленеголовая! — снисходительно ответил брат. — Ты никогда не замечала, какая ты маленькая и жалкая?

— Может быть, ростом я меньше тебя, — мгновенно ощетинилась Каллик, — зато я свирепее!

— Давай проверим! — обрадовался Таккик, когда мать наконец выбралась наружу. Он бросился за ней, кубарем скатился по покатому туннелю и плюхнулся в сугроб.

Каллик помчалась следом. Холодный комок снега плюхнулся ей на нос, когда, подбежав к выходу, она высунула любопытный нос наружу.

Ноздри приятно защекотал холодный свежий воздух, пахнущий рыбой, льдом и далекими тучами. Остатки сна будто лапой сняло, и Каллик мигом повеселела. Ее настоящее место было здесь, во льдах, а не в тесноте темной берлоги. Она весело сбросила на Таккика груду снега, а тот с воплем отпрыгнул в сторону.

Вскоре они уже гонялись друг за другом вокруг берлоги, а потом Каллик нырнула в глубокий снег и принялась быстро расшвыривать его своими длинными когтями, полной грудью вдыхая искристую прохладу.

Ниса уселась рядом с детьми, то и дело оглядываясь по сторонам и настороженно принюхиваясь.

— Сейчас я тебя достану! — угрожающе прорычал Таккик, бросаясь животом на снег. — Я ужасный свирепый морж, я плыву за тобой по океану!

С этими словами он пополз вперед, молотя лапами по снегу.

Каллик хотела отпрыгнуть, но Таккик оказался быстрее. Он плюхнулся на нее сверху, и вскоре они уже катались по снегу, визжа и рыча от удовольствия, пока Каллик, наконец, не вырвалась на свободу.

— Ага! — торжествующе крикнула она.

— Рррр! — зарычал брат. — Теперь морж по-настоящему рассердился! — И он принялся обеими лапами расшвыривать снег, мгновенно запорошив сидевшую рядом мать.

— Осторожнее! — недовольно проворчала та и, схватив Таккика огромной лапой, вытолкала его на землю. — Хватит барахтаться в снегу. Пора отправляться на поиски еды.

— Ура, ура! — завопила Каллик, кувыркаясь вокруг материнских лап. Они ничего не ели с самого начала бурана, а это было целых два рассвета тому назад, поэтому урчание в животе у Каллик успешно заглушало рычание огромного свирепого моржа.

Они двинулись по льду. Солнце скрылось за обрывками серых туч, которые на глазах становились все толще и тяжелее, а потом превратились в клубы серого тумана, мгновенно проглотившего окрестности.

Вокруг царила мертвая тишина, нарушаемая лишь скрипом снега под медвежьими лапами. Однажды с высоты донесся пронзительный птичий крик, и Каллик с любопытством подняла голову, но не увидела ничего, кроме клубящегося тумана.

— Почему такие тучи? — пожаловался Таккик, остановившись, чтобы потереть лапой глаза.

— Это хорошо, малыш, — проурчала Ниса, обнюхивая лед. — Туман скрывает охотников, и наша дичь не увидит, как мы к ней подбираемся.

— Но я хочу видеть, куда иду! — заупрямился Таккик. — Я не люблю ходить в тумане. Сыро, скучно и ничего не видно!

— А мне нравится туман, — возразила Каллик, с жадностью вдыхая густой влажный воздух.

— Если хочешь, я повезу тебя на спине, — предложила сыну Ниса, подталкивая его мордой. Таккик с радостью вскарабкался на мать, вцепившись когтями в ее густой белый мех. Потом он растянулся на широкой материнской спине и, торжествующе поглядывая на сестру, продолжил путь верхом.