Первые цивилизации - [41]
Развитие других видов специализированных производств представлено их продукцией — выточенными из камня сосудами, различными бусами, подвесками-амулетами, каменными печатями. Каменные подвески имели самую разнообразную форму в виде двойного топора, бычьей головы, головы кабана и фигурок птиц. Имеются и отпечатки на глине каменных печатей, подтверждающие, что эта предметы использовались именно в данной функции. Представлен в халафской культуре и такой обязательный компонент раннеземледельческих комплексов, как терракотовые женские статуэтки. Они воспроизводят пышнобедрых сидящих женщин с полной, несколько отвисшей грудью и схематически трактованной головкой. На фигурки краской наносились отдельные детали, например, ожерелья, а, возможно, также и татуировка.
Таким образом, по основным показателям Халаф — это типичная раннеземледельческая культура, в которой отмечается активный процесс развития специализированных производств, превращающихся в общинные ремесла. Несмотря на столь разнообразный материал, вопрос о происхождении этого конкретного археологического комплекса остается весьма неясным. Многие элементы халафской культуры как бы продолжают древние традиции Хассуны, на руинах домов которой обосновался ряд халафских поселков. Таковы техника возведения домов из глиняных пластин-блоков, скорченные детские погребения под полами домов в ямах и сосудах, каменные печати, двухъярусные гончарные горны, тонуры для выпечки хлеба. Правда, все эти компоненты могут найти и более широкие аналогии в мире раннеземледельческих племен Передней Азии, но они скорее всего свидетельствуют о том, что в состав халафских племен вошел со своими традициями и пласт местного северомесопотамского населения. Тем более что, как отмечают исследователи, именно мосульская группа халафских памятников, территориально прямо наследующая Хассуне, отличается устойчивостью основных культурных компонентов, совершенством форм и композиций керамики, позволяющих искать здесь основной центр халафской общности. Однако такие элементы халафской культуры, как круглые дома и специфическая расписная керамика, практически не обнаруживают связи с хассунскими комплексами. Круглые в плане дома, генетически явно связанные с досырцовым домостроением, широко представлены в советском Закавказье, где они существовали длительный период на протяжении VI — IV тыс. до н. э. (Джавахишвили, 1973). Но других халафских параллелей древнейшая, сравнительно архаическая культура ранних земледельцев Закавказья не обнаруживает, и, более того, здесь имеется ряд предметов, которые можно рассматривать как халафский импорт. Скорее, речь должна идти об общих истоках домостроительной традиции, воплотившейся в устойчивой форме в глинобитной архитектуре Халафа и Закавказья. С приходом в Северную Месопотамию данной культурной традиции, явно приобретшей в Халафе черты этнической специфики, может быть сопоставлено и появление новой разновидности погребального обряда — трупосожжения. Однако среди известных археологических комплексов истоки этих элементов халафской культуры пока не могут быть обнаружены. Несмотря на подобные инновации, в Халафе, как мы видели, налицо сохранение основных хозяйственных да и ряда культурных традиций земледельцев и скотоводов Месопотамии VI тыс. до н. э.
Более определенно можно говорить о судьбах халафской культуры. В Северной Месопотамии поздний Халаф образует основу местной культуры последней трети V — первой половины IV тыс. до н. э., обнаруживающей также мощные южные компоненты и поэтому названной Северным Убейдом. Чтобы рассмотреть это явление, нам придется опять вернуться на юг, где складывалась убейдская культура, которую на определенном этапе с известными основаниями можно именовать уже шумерской.
Лучше всего последовательное развитие древних культур Южного Двуречья в V тыс. до н. э. рисует стратиграфия Эреду (§а:Таг а. о., 1981). Здесь над наслоениями с ранней расписной керамикой XIX — XV слоев идут слои, содержащие посуду типа Хаджи- Мухаммед (Рогайа, 1965Ь, р. 150; йе§1ег, 1953). Она характеризуется дробной геометрической орнаментацией, нанесенной лиловато-черной краской на светло¬оранжевый фон, и в Эреду встречена в слоях XIX — XII (фаза Убейд 2). Характерной формой являются широкие открытые чаши, нередко покрывавшиеся росписью и с внутренней стороны. Посуда этого типа известна также в Уре и Уруке. Иными словами, три важнейших центра Шумера Эреду, Ур и Урук уже начали в эту эпоху свой путь развития. Сходная последовательность культурных напластований отмечена и на поселении Телль-Абеда на среднем Тигре (1а81ш, 1983). Генетическая связь керамики Хаджи-Мухаммед с посудой раннего Эреду бесспорна, и мы по существу имеем два звена одной цепи. Раскопки Эреду убедительно доказывают, что генеральной линией культурного развития Южного Двуречья была спонтанная трансформация, в ходе которой новые культурные типы и эталоны формировались преимущественно в местной среде соответственно новым условиям и потребностям общественной эволюции. Поселения фазы Убейд 2 широко распространены на территории Южного Двуречья (Са1уе1, 1985), что свидетельствует о выработке приемов освоения болотистых пространств под поля. Видимо, наряду с искусственным орошением здесь особую роль играли мелиоративные мероприятия. Неподалеку от шумерского города Киша раскопано поселение Рас-аль-Амийа с керамикой типа Хаджи-Мухаммед и многочисленными вкладышами серпов, указывающими на основное занятие его обитателей (§1гопасЬ, 1961). Интересен и характер стада в этом поселке — основную массу животных составлял крупный рогатый скот, что также, видимо, надо связывать с устойчивым земледелием на заливных участках древней поймы Тигра, дававших фуражное зерно. Не исключено, что на аллювиальной равнине быки уже начали использоваться как тягловая сила. Столь разнообразная деятельность требовала усиления организующего начала, которое при господствующем способе мышления оформлялось как начало, освященное религиозными представлениями и культовыми церемониями. В материальной культуре это нашло отражение в создании на поселениях культовых центров, в состав которых входили монументальные храмы, возводившиеся на специальных платформах, что подчеркивало их господствующее положение над хижинами и мазанками, в которых ютилось основное население. Такой храм раскопан в Эреду, и с него ведут отсчет замечательные культовые комплексы древней Месопотамии (Ьепгеп, 1955). Храмовая организация, символизирующая идеологическое единство общины, брала на себя функции и хозяйственного руководства.
В книге описаны новейшие на тот момент результаты археологических исследований домусульманского периода городов Средней Азии — Хорезма, Бактрии, Парфии, Согда, Мерва. Во всех основных областях Средней Азии открыты и предварительно изучены руины многих древних городов. Но это лишь начальная стадия изысканий — установление факта, что перед нами руины именно поселения городского типа. Для выяснения внутренней структуры городских организмов и понимания общественных отношений в них необходимы систематические и многолетние раскопки.
В книге дается обобщающее исследование по археологии Закавказья и Средней Азии в I тыс. до н. э. и начале I тыс. н. э. Рассматриваются проблемы развития ремесла и сельского хозяйства, типов поселении, различных сфер культуры, исследуется социально-экономическая и политическая структура данных обществ, место их в общей эволюции человеческого общества.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
Книга «Атлантида. В поисках истины» состоит из пяти частей. Перед вами четвертая часть «Истина рядом». Название части присутствует в основном заголовке потому, что является ключевой. Собственно, с размышлений главного героя Георгия Симонова о личности Христа книга начинается, раскрывая своё содержание именно в четвертой части. Я не в коей мере не пытаюсь оспорить историю, довести её своими фантазиями до абсурда, а лишь немного пофантазировать, дать какие-то логические объяснения с помощью экспорта в неё инородного объекта из будущего.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.