Перворожденный - [44]

— Милая, мне надо лететь дальше. Энергетический ресурс двигателя сокращается, и будет странно, если я встречу пугало, зависнув в воздухе…

— Как я себя чувствую? Я очень боюсь. И очень взволнована. То есть в себя я верю, и в Джона, и в наш корабль, который уже доказал, что работает прекрасно. А для того чтобы пережить сегодняшний день, этого достаточно. А дальше… дальше, наверное, все. Либи, закрой, пожалуйста, программу.

— Слушаюсь, Эдна. Нам пора.

— Знаю. Вызови сюда Джона.

21. Полюс

Байсеза не видела ни зги.

«Дискавери» прокладывал себе путь сквозь полуметровый слой замерзшей двуокиси углерода. Эта сухая ледяная субстанция частично испарялась перед теплым носом вездехода, так что путешественники ехали в капсуле из густого тумана. Но и без тумана кругом стояла кромешная тьма. Все молчали. Игроки в покер продолжали свой бесконечный турнир. Байсезе оставалось только сидеть в одиночестве у окна и смотреть в эту отупляющую и лишающую присутствия духа тьму.

Вдруг неожиданно она увидела впереди яркие зеленые огни, светящие сквозь марево тумана. Вездеход притормозил и остановился. Остальные члены команды поспешили вперед, к окну.

На лед перед ними опустилось какое-то транспортное средство с огромными надувными колесами. В нем находилось два человека в скафандрах. Их шлемы были освещены, но Байсеза все равно не могла разглядеть лиц. Увидев вездеход, они замахали руками.

— Это же трицикл! — удивленно сказала Майра.

— Конечно, — мягко подтвердила Паула. — Он называется Генеральным коммуникационным аппаратом. Предназначен для операций вблизи полярной станции…

— Вот бы мне такой.

Алексей нажал на дисплей.

— Юрий, это ты?

— Привет, Алексей. Мы решили расчистить для вас дорогу с помощью сублимационной лопасти. В этом сезоне снега навалило больше, чем обычно.

— Мы только «за».

— «Дискавери»! Просто следуйте за нами, и все будет хорошо. Часов одиннадцать-двенадцать, и мы будем дома без всяких проблем. Увидимся в Уэллсе.

Аппарат развернулся и поехал вперед. Ярко подсвеченный туман расступался перед ним в разные стороны, потоками взмывал ввысь. Скорость «Дискавери» повысилась до сорока километров в час — вместо прежней, похожей на скорость погребальной процессии.

По мере движения заваленное снегом твердое покрытие дороги начало меняться. Оно стало слоистым, с чередованием темных и светлых полос, каждая из которых была шириной с человеческую руку, словно огромный осадочный пирог. Поверхность его казалась отполированной и покрытой замысловатым рисунком трещин, хорошо видимым в свете фар.

Через пару часов они въехали на более твердое покрытие, молочно-белое в основе, с вкраплениями красной марсианской пыли.

— Это водяной лед, — тут же объяснила Паула. — То есть по преимуществу водяной. Здесь проходит граница постоянной ледяной полярной шапки, сформированной осадком, который остается после испарения углеродистого снега каждую весну. Теперь до станции Уэллс, которая находится почти на географическом полюсе, нам осталось километров пятьсот, не больше. И ехать станет проще. Колеса вездехода могут менять конфигурацию в зависимости от типа дорожного покрытия.

Байсеза сказала:

— Меня удивляет, что «Дискавери» не имеет в своем комплекте лыж.

Алексей посмотрел на нее с укором.

— Байсеза, это Марс, — напомнил он. — Температура за бортом такая, что жидкость сразу же превращается в сухой лед. При таком давлении это около ста пятидесяти градусов по Кельвину.

Байсеза мысленно провела вычисления.

— То есть сто двадцать градусов ниже точки замерзания воды.

— Верно, — подтвердила Паула. — При такой температуре водяной лед становится таким твердым, что кататься по нему на лыжах — все равно что кататься по базальту.

Байсеза смутилась.

— Создается впечатление, — пробурчала она, — что вы читали эту маленькую лекцию десятки раз, не меньше.

— Просто у вас еще не было времени, чтобы как следует привыкнуть к Марсу. Так что не расстраивайтесь.

Теперь, когда они въехали на лед, Байсеза ожидала, что путь на полюс станет прямым. Но ведущий трицикл внезапно свернул с прямого, как луч, тракта и сделал широкий петлеобразный крюк по часовой стрелке. Выглянув из окна, Байсеза заметила каньон.

Она проглотила свою гордость и спросила о нем Паулу.

Паула объяснила, что это так называемый спиральный каньон, один из многих, прорезающих полярную область по всей поверхности. Она вывела на монитор фотографию, снятую летом из космоса, когда углеродистый снег ничего не скрывал. Область была похожа на закрученный вихрь циклона, причем спиральные каньоны прорезали ее, начиная с кромки, и доходили почти до полюса. Вид спиральных каньонов так поразил Байсезу, что она долго удивлялась этому явлению, которого никогда не видела на Земле. Хотя после только что проделанного скачка через Солнечную систему в мире осталось немного такого, что могло бы ее поразить.

С каждой минутой снег вокруг становился все глубже, так что в конце концов они ехали между снежными стенами высотой, наверное, в два метра. Снег выглядел слежавшимся, тяжелым, — может быть, более плотным, чем на Земле.

Когда вдали показались огни и покатые плечи жилых модулей, все путешественники почувствовали облегчение.