Первогодки - [7]
Он кивнул на соседнюю кровать. Я взглянул туда и обомлел — там лежал человек, забинтованный буквально с головы до ног. Белели бинтами толстые, неподвижно лежавшие на одеяле руки, широкими бинтами была замотана грудь. Перевязана была и голова. Только в узкой прорези темнели глаза. Веселость мою как рукой сняло. На цыпочках я прошел к кровати друга и осторожно опустился на краешек постели.
— Где это его так? — шепотом спросил я, забыв пожать протянутую руку Валерия.
— Из стройбата парень, — вполголоса ответил Валерий, поправляя на груди одеяло. — Машина там у них загорелась. Он бросился спасать.
— Так он шофер?
— В том-то и дело, что нет. Посторонний. Шел мимо, видит — горит, ну и… а под рукой ничего.
— Что же дежурная служба смотрела?
— Наряд и спас его. Солдаты прибежали с огнетушителями…
— Вот это герой!
— Не повезло парню, — тяжело вздохнул Валерий.
— Конечно. Так обгореть.
— И не только поэтому. Понимаешь… автомобиль-то оказался старым, проводка в нем замкнула. Не грузовик же со снарядами. Стоило ли рисковать? Разумно надо проявлять героизм, обдуманно.
— А если… если некогда обдумывать? Если горит?
— Соображать надо, даже когда некогда, — веско произнес Валерий, — взвесить все «за» и «против».
Минуту он молчал, глядя вверх, на потолок, потом задумчиво заговорил:
— Что такое подвиг? Это высший взлет человеческого духа, ума, энергии. Подвиг, Вадим, должен быть красивым.
Глядя на его точеный профиль, я понял, что Валерий говорил о сокровенном, и был уверен, что он-то обязательно совершит выдающийся поступок. Валерий же перешел на полушепот:
— Вообще-то я танкистом хотел стать…
И Валерий рассказал о своей мечте — попасть в состав ограниченного контингента наших войск в Афганистане. Он не просто мечтал, а, учась в институте, по вечерам вместе с группой студентов в одном из профессионально-технических училищ осваивал рабочую специальность. Он научился водить трактор.
— Почему же ты не в танковых войсках?
— Понимаешь, — Валерий с досадой стукнул кулаком по раскрытой ладони, — должен был идти в танкисты, но в последний момент… В общем, не взяли, сказали, что с моим знанием электроники… что я нужней в Ракетных войсках… Но мне кажется, обо всем пронюхала маман. Она у меня журналистка. Пресса… Всю жизнь я ощущаю ее властную руку. Шагу ступить не давала. И музыкальная школа, и институт… Все это ее идеи.
— А ты о своей мечте кому-нибудь рассказывал?
— Только вот тебе. Постой, постой… Я рассказывал Ленке. Неужели она матери… — Он снова и более энергично стукнул кулаком по ладони. — Ну, если она проболталась… Не прощу.
— Может быть, она ни при чем, — возразил я.
— Она, она! Больше некому. Чувствует мое сердце, — не терпящим возражения тоном произнес он и тут же переменил тему разговора: — Ну, давай, что принес. О! Лимоны!.. Ну, удружил. — Он расплылся в улыбке и тут же надкусил лимон. — Что еще?
Я передал ему сверток, а из головы не выходил рассказ Абызова. Вообще-то я тоже мечтал о подвиге, но заговорить об этом не решался даже с Валерием. А мог бы я поступить, как парень-строитель? То, что смелость тут нужна отчаянная, — это ясно, а вот стоит ли рисковать жизнью из-за старого грузовика? Но разве солдат знал, что машина старая? Впрочем, знал — не знал… Грузовик, он и есть грузовик. Прав Валерий, и все тут. Я еще раз взглянул в дальний угол палаты.
— Валера, а он выживет?
— Кто?
— Да парень-строитель.
— Теперь выживет. Ему солдаты из стройбата свою кожу отдали. Человек пять. Были там узбеки, киргизы, русские, один азербайджанец. — Проговорив, Валерий отправил в рот половинку лимона.
Капелька сока потекла по подбородку и утонула в белом полотне подушки. Валерий потянулся к кульку, приподнялся, и лицо его исказила гримаса боли. Он ойкнул, откинулся на подушку и обеими руками схватился за живот.
Я почувствовал себя виноватым. Сижу уже с полчаса, а до сих пор не спросил о его здоровье, об операции. Надо же быть таким черствым!
— Что, болит?
— Спрашиваешь! — Валерий замолчал, минуту поглаживал живот, потом притронулся холодными пальцами к моей руке. — Теперь нормально. Врач мой, Михаил Евгеньевич, сегодня заставил подняться на ноги. Чем скорее, говорит, встанешь, тем скорее заживет. Сила мужик!
— Очень было больно?
Валерий болезненно поморщился.
— А если у тебя ножичком поковыряться в кишках?
Я вздохнул и не без зависти подумал о том, что и здесь Валерий меня обогнал. Он всего на год старше, а уже столько успел пережить.
— Я ждал тебя, знал, что придешь. Ты настоящий парень, не то что некоторые. Например, Копейкин. Долбак! Пострадал ты из-за меня, но знай — за мной не пропадет.
— Что ты, брось…
Абызов кивнул и поудобнее устроился на постели.
— Главное в дружбе, — сказал он, — для товарища сделать все! Сегодня ты для меня — завтра я для тебя. Только так. Всё друг для друга. Понял?
Я взглянул на него с благодарностью. Впервые он говорил со мной без снисходительности, как равный с равным. Я давно ждал этого момента и молча протянул ему руку. Он крепко сжал ее и минуту-другую держал в своей.
— Ну, что нового в подразделении? — наконец спросил Валерий. — Как ребята?
Я рассказал все новости:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Отдыхающих в санатории на берегу Оки инженер из Заполярья рассказывает своему соседу по комнате об ужасах жизни на срайнем севере, где могут жить только круглые идиоты. Но этот рассказ производит неожиданный эффект...
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.