Первогодки - [10]
— Правильно! — воскликнул Коровин, как будто он только и ждал от меня этого ответа. — Рядовой Ковалев преодолел страх, как многие из вас, но вы, Ковалев, все-таки поделитесь опытом, а то не все уложились в норматив. — Он заглянул в список. — Далеко не все.
— Какой опыт? — Я недоуменно пожал плечами. — Шпарь через огонь как можно быстрей, тогда и не страшно.
— Правильно, — одобрил командир. — Это и есть опыт, а вам за смелость в преодолении полосы препятствий от лица службы объявляю благодарность.
Я не поверил ушам. Благодарность… Может быть, майор не знает про случай с тренажером? Неужели лейтенант ему ничего не доложил? Наверное, нет, ведь со мной даже замполит не беседовал. А может быть, так в армии и надо: за плохое — наказать, а за хорошее объявить благодарность? От этой мысли я почувствовал себя бодрее и вдруг вместо положенного по уставу «Служу Советскому Союзу» совсем неожиданно для себя попросил:
— Объявите мне лучше, товарищ майор, внеочередное увольнение в город.
Прозвучало это совсем не по-военному, и командир, поморщившись, взглянул на меня такими глазами, что я рассчитывал уже не на увольнение, а по крайней мере еще на один наряд вне очереди на кухню и пожалел, что такое сорвалось с языка. Однако майор, очевидно, был в хорошем расположении духа, так как после некоторой заминки согласился.
— Объявляю одно внеочередное увольнение в город, — сказал он и, подумав, добавил: — В порядке исключения.
— Служу Советскому Союзу!!
Когда строй распустили, Буралков снова похлопал меня по плечу.
— А я вас специально направляющим поставил. — Он усмехнулся. — Психологический эксперимент по методу Антона Семеновича Макаренко. Ну что ж, испытание вы выдержали. Молодец! А вот с увольнением… Я бы вас и так отпустил.
В воскресенье с самого подъема я стал думать об увольнении. Все у меня было готово с вечера: мундир вычищен и отутюжен с особой тщательностью, ботинки сверкали зеркальным блеском. Вчера в бытовой комнате Копейкин, неумело двигая пальцами и пощипывая машинкой волосы, подровнял мне прическу на висках и шее. Свежий носовой платок и расческа уже лежали в карманах брюк. Я ходил по казарме, поглядывал на часы и надоедал сержантам и дежурному по подразделению одним и тем же вопросом: «Когда будет построение увольняемых?» Наконец объявили: в двенадцать ноль-ноль, а до двенадцати всему личному составу было приказано выстирать полевое обмундирование.
Да, после полосы препятствий мое хлопчатобумажное обмундирование, которое мы зовем коротко — «ХБ», имело такой вид, будто им чистили печную трубу. Одежда моих товарищей выглядела не лучше, и поэтому умывальная комната нашего этажа в мгновение ока превратилась в прачечную. Втиснуться туда хотя бы еще одному человеку не было никакой возможности, да и в коридоре ждали очереди еще несколько. И у меня возник план сходить постираться на пруд, что был расположен за гарнизонным стрельбищем. Ходу до него минут пятнадцать. Мне хотелось побыть одному и подумать об увольнении, прикинуть, как его использовать. Это же мое первое увольнение! И мысли мои переключились на госпиталь. Прежде всего, конечно, забежать к Валерию, да и с той медичкой он скорее может познакомить. У него ничего серьезного быть с ней не может — его ждет Лена. А интересно, как зовут ту девушку? Размечтавшись, я размашистым шагом направился к пруду.
— Ковалев! — услышал я за спиной голос Копейкина. — Ты мыло взял? А то у меня кончилось.
Вот и помечтал в одиночестве. Бесцеремонный все-таки человек! Оборачиваюсь и не очень любезно говорю:
— Чего увязался? Вдруг лягушку увидишь, перепугаешься!
Копейкин хотел что-то сказать, но поперхнулся обидой, изменился в лице, понурился и поплелся обратно, загребая сапогами пыль. Я окликнул его, да поздно: он не вернулся. Не слишком ли мы с ним круто? При внешней грубоватости поражала в нем какая-то незащищенность. Копейкин не умел прятать от людей свое истинное «я» или не хотел это делать. Другой бы на вопрос майора Коровина, почему сошел с полосы, ответил: «Подвернул ногу» или что-либо еще, а Федор так и ляпнул: «Забоялся». Оттого и стал он мишенью острот и насмешек. Даже в сатирической стенгазете «Протирка» его изобразили в виде длинноухого зайца, убегающего от полосы препятствий. Совсем доконали человека. И я почувствовал угрызения совести — помочь ему надо, а не смеяться.
Как только я вышел в поле, ко мне тут же привязались полосатые оводы величиной чуть ли не с полмизинца. Летали они кругами и нахально атаковали. Сначала я отмахивался руками, потом пилоткой. И откуда они налетели? Вроде бы и есть им здесь нечего. Жара стоит такая, что земля местами потрескалась. Иду, отбиваюсь, думаю. Почему я не рассказал Копейкину про стройбатовца? Видно, сам для себя еще не решил вопрос: смог бы я поступить так, как он. Полоса препятствий не в счет. Тут уверен, что командир на гибель не пошлет. Горящий грузовик — другое дело. Там и бензобак взорваться может в любой момент. Мне стало казаться, что если я еще раз взгляну на того солдата, то решу для себя что-то важное. Скорей бы увольнение. Я взглянул на часы и ускорил шаг.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.