Первое второе пришествие. Вещий сон - [40]

Лейтенант Самарин взялся за дело последовательно. Версию об уезде Салабонова на Дальний Восток он отмел сразу — Дальний Восток ему не нравился. А вот предположение, что тот уехал с ППО, — заслуживает внимания. Он, прихватив с собой Машу для опознания, явился в передвижной поезд-отряд, узнал, что действительно Петр был здесь, но исчез в Сарайске. Самарин поехал в Сарайск, расспрашивал на вокзале — и тут же напал на след, но буфетчица Нина отвечала — не знаю, не видела, не слышала.

По долгу службы Самарин зашел в областное управление милиции, а туда как раз поступило заявление от директора школы Фомина на преступные действия шарлатана Петра Иванова, приведшие к смертельно опасной болезни. Не одно ли это лицо? — спросили в управлении Самарина с надеждой свалить одним махом два дела.

— Вполне возможно, но требует идентификации!

Гордясь грамотностью своих провинциальных кадров, управление выдало Самарину прогонные и отправило в путь.

Вместе с Машей объехал он те же города, что и Петр, но везде почему-то опаздывал. Ничего не поделаешь, приходилось, собрав показания свидетелей и наскоро отдохнув, двигаться дальше. Маша торопила, а Самарин отвечал, что расследует теперь не только изнасилование, но более масштабный вид антиобщественного поведения; для этого необходимо выследить всех сообщников и узнать, насколько разветвлена сеть.

Так он сопровождал Петра и его группу до самой Москвы и только там решил наконец, что ждать больше нечего.

За кулисами он быстро сцепил наручниками Петра и Никодимова. (Единственный на весь отдел комплект этих наручников был выдан ему завхозом отдела милиции под расписку и с большим нежеланием.) Машу он пока обвиняемому не показывал, но тут же устроил перекрестный допрос.

Никодимов весьма четко отвечал, что не понимает сути задержания. Предъявил членские билеты Союза журналистов и Союза театральных деятелей, диплом об окончании ВГИКа по сценарному отделению, удостоверение нештатного сотрудника ГАИ г. Сарайска, паспорта — обычного образца и международный, справку о том, что он является обладателем значка «Заслуженный донор», — и сам значок показал тут же, почетную грамоту ВЦСПС за организацию массовых торжеств в ознаменование 400-летия г. Сарайска и еще множество документов, которые оказались при нем в объемистом бумажнике. И сказал, что данный гражданин Петр Иванов, показав ему, Никодимову, свидетельство о своей квалификации, попросил организовать гастроли; Никодимов организовал, сдавая почти всю выручку, между прочим, в Фонд мира, Фонд защиты материнства и Фонд культуры, о чем есть справки, которые он может продемонстрировать в любое время.

— Так. Покажи свое свидетельство! — приказал лейтенант Петруше, удивляясь тому, что этот человек был когда-то другом его детских игр.

— Нет никакого свидетельства, — сказал Петр, укоризненно глядя на Никодимова. Тот посвистывал.

— А документы вообще — где?

— Нету. Дома лежат. (О подложном паспорте Петр не стал говорить, не желая подвести Никодимова.)

— С моим опытом, с моим авторитетом, с моим знанием жизни — так влопаться! — сокрушенно покачал головой Никодимов.

— Ничего, Вадим Семенович, — сказал Самарин, возвращая ему документы. — Люди и позначительней вас ошибаются. — И он расковал Никодимова, приковав Петра к себе.

— Пройдемте!

Петр чуть замешкался.

— Одно слово ему — можно?

— Нельзя.

— Да брось ты, Витьк, — сказал Петр. — Одно словцо.

— Не «Витьк», а… — начал Самарин, но отвернулся, замолчал.

Петр поманил пальцем Никодимова. Тот усмехнулся, но не посмел не подойти.

— А что, если я в самом деле Христос? — шепнул ему Петр в самое ухо.

Никодимов отстранился, потеребил ухо, куда шептал Петр, и ответил:

— Тебе же хуже.

Но почему-то побледнел.

Отвернулся и пошел прочь.

Самарин отвел Петра в гостиницу, где остановился с Марией, чтобы тут же устроить очную ставку, а затем по телефону связаться с Полынском и запросить помощь для конвоирования пойманного преступника.

Маша, увидев Петра, бросилась ему на шею.

— Вас… тебя… вас… нашли?

— Это что за фокусы! — прикрикнул Самарин. — Гражданка Кудерьянова, узнаете гражданина, совершившего факт изнасилования над вами?

— Узнаю! — радостно сказала Маша. — Только никакого факта не было!

— То есть как? А заявление?

— Заявление я забираю, нет никакого заявления!

— Ясно…

Самарин в Полынске вырос, а не где-нибудь.

Что такое сила любви полынчанки, он знал на собственном опыте после сотрясения мозга вследствие проведения профилактической работы по предупреждению антиобщественных поступков в доме Алены Ласковой, молодой тунеядки и пьяницы. (Ласковая — не прозвище, как ни странно, а фамилия.) Сотрясение мозга он не у Алены получил, а дома от жены, которая каким-то дьявольским образом узнала об этой профилактической работе. И она же, худенькая его супруга, однажды зимой, когда возвращались пешком от сельских родственников со свадьбы и застигла их пурга, три километра волокла на себе обесчувствевшего от водки и метели Самарина, сильно отморозив лицо, на котором теперь — стоит чуть побыть на холоде зимою — выступают белые пятна. Но все же: красивая женщина и, что говорить, родная. Соскучился по ней Самарин.