Первое свидание - [28]
В полночь гости опять вереницей потянулись к столу Толика. Всякий хотел ещё разок засвидетельствовать своё почтение уважаемому человеку. Сам уважаемый человек распорядился позаботиться о людях, несущих искусство в массы, людях, приносящих всем радость. О нас то есть.
В тесной музыкалке официанты накрыли стол. Уставшие и голодные, мы, замахнув по паре стопок «Метаксы», принялись за горячее. Но спокойно поужинать нам, конечно, не дали. Собственно, мы и не настраивались – знали публику не первый год. Эти достанут отовсюду! Постоянно кто-то заходил, что-то говорил. Мы, кусками глотая еду, кивали головами или вступали в полемику. Каждый вошедший, завидев бутылки на столе, тут же предлагал выпить за здоровье Толика Никина. Некоторым предлагающим отказать не представлялось возможным. Может, это было почти то же, что в своё время отказаться поднять бокал за здравие товарища Сталина. Правда, в нашем случае чуть попроще сложилось. У нас был хоть какой-то выбор. Одним мы твёрдо говорили «Нет!», ссылаясь на работу. С другими, кивая на ту же ссылку, нужно было хотя бы пригубить. А вот с третьими, с теми самыми «некоторыми», просто выпивали и всё. Субординация!
Часов до двух ночи работалось более или менее терпимо. А потом…
В коротком перерыве, выкуривая неизвестно какую по счёту сигарету, я вдруг понял – устал! Причём устал так здорово, что ни петь, ни играть не могу. Даже думалось об этом медленно. В голове стоял плотный туман, от которого эти неторопливые мысли звучали приглушённо, словно под сурдинку.
У Попова, судя по его виду, состояние было не лучше.
Лёха посмотрел на меня, на Олега, затушил в пепельнице «мальборину» и решительно поднялся.
– Пойду, попою малёхо, – заявил он.
Предложение, безусловно, обрадовало, но напутствие мне далось с трудом, оттого и лаконично:
– Давай…
Алексей шагнул на сцену, надел инструмент, выкрутил ручку громкости вправо. В зале зазвучали гитарные переборы, а потом Лёха запел:
В каморке из ниоткуда появился бармен Лёша, поставил перед нами бутылку «Метаксы».
– Чтобы легче работалось, – подмигнул Алексей и исчез в никуда.
Плюнув на ненужный сегодня принцип «на работе не пить», я решительно откупорил бутылку с ароматным напитком из солнечной Эллады. Олег солидарно двинул свой стакан ближе:
– Лей…
И добавил:
– Побольше!..
Почти сразу повторили. Чуть погодя – ещё.
Закурили, причём в этот раз – с удовольствием. Прислушались.
– Поёт…
– Ага, поёт.
– Молодец!
– Да-а…
Молодец в это время закончил петь и загрустил:
– Мужики!
У парня сольные номера подошли к концу.
Олег неожиданно легко подскочил со стула и сунулся в дверной проём:
– Лёха, давай ещё парочку! Классно у тебя всё получается! Давай, Лёха!..
Повернулся ко мне, потирая руки:
– Пивная, ещё парочку! – Игриво подмигнул:
– Наливай!
Хороший коньяк быстро восстановил силы, и мы понеслись дальше:
Четыре часа утра. Всё идёт своим чередом – поздравления, объявы, песни, танцы.
Пять часов. Народ не расходится. Вот ведь крепкая нация!
Скоро шесть. Ни фига!
И только когда минутная стрелка побежала на седьмой круг нового дня, компания наконец-то стала редеть. Причём быстро, отваливаясь от праздника целыми партиями, так что ближе к семи гостей в зале осталось совсем немного.
Мы бренчали уже что-то на автомате, мурлыкали себе под нос всякое, когда сам Толик подошёл к сцене и скрестил руки над животом-арбузом. Всё, значит, приехали! Второй раз повторять нам было не нужно. Бросив музицировать на полутакте, мы моментально смотали шнуры и собрали аппарат. Школа! И только было направились к выходу из гостиницы, как в холле вновь пересеклись с виновником торжества. Толик – рубаха на пузе расстёгнута, красные глаза навыкате – развёл руки в стороны, вроде как изумляясь чему-то и одновременно не пропуская нас далее.
– А вы куда?! – Инкин решил подкрепить жестикуляцию вербально. – Все свои – за стол! Давайте-давайте, посидим, закусим…
Что оставалось делать? Развернуться и идти обратно в зал.
– Тикать надо, домой тикать! – чревовещал Попов так, чтобы слышали его только мы с Лёхой.
– Да ладно! – успокаивали мы товарища. – Накатим, отдохнём маленько, да и поедем домой.
Новорождённый сидел во главе стола, за которым собралось человек пятнадцать. Нас усадил рядышком с собой – почёт, мол, и уважуха трудовому люду. На голове у Толика красовалась немецкая каска времён войны – чей-то подарок ко дню рождения. Каска была явно мала Никину. На нём она смотрелась как игрушка, из-под которой выглядывали красные глазки и торчали увесистые щёки.
Выпили. Как полагается, налили по второй. И вот дёрнуло тут гостя одного хабаровского попросить нас «сбацать чё-нить»! Я вроде быстро погасил пожар, объяснил человеку, что долго это и хлопотно – подключаться там, настраиваться. Хабаровчанин оказался человеком понятливым, сразу просьбу «отозвал». Как назло, наш разговор слышал Инкин. Надулся Толик, насупился. Молчал-молчал, хмурился-хмурился, да ка-а-ак треснет своей каской по столу! Стёкла, брызги, вилки, гости – всё в разные стороны.
«Рекламная пауза» – уже вторая книга из серии «Настоящее прошлое». Рассказы Артёма Бочарова – это свидетельства очевидца, наблюдательного, ироничного, сильного – и в то же время очень доброго человека, способного разглядеть за мелкими бытовыми реалиями то прекрасное, ради чего и стоит жить. Автор сохраняет для потомков неповторимые черты советского времени, дорогие и близкие (а иногда и наоборот!) для тех, кто был «сделан в СССР». Что такое настоящее прошлое? У каждого из читателей есть свой ответ на этот непростой вопрос.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
«Прямой эфир» – третья книга из серии «Настоящее прошлое».Эту серию открыли сборники рассказов Артёма Бочарова («Первое свидание» и «Рекламная пауза»), в которых автору удалось сохранить неповторимые черты советского времени, дорогие и близкие (а иногда и наоборот!) для каждого, кто был «сделан в СССР». Что такое настоящее прошлое? У читателей, конечно, есть свой ответ на этот непростой вопрос. А с точки зрения Артёма, это – просто жизнь, такая, какая она есть, со всеми её радостями и горестями.Эпоха, которая завершилась на наших глазах, уже становится легендой… Можно вспоминать только плохое, можно – только хорошее.