Первое правило диверсанта - [48]

Радость по поводу нечаянной встречи моментально испарилась.

Глядя на меня хитрым прищуром, Монах как бы невзначай скинул с плеча помповое ружье и уложил его поперек колен, направив дуло в мою сторону.

Я непроизвольно потянулся к пистолету. Монах перехватил мою руку и покачал в знак неодобрения головой.

Глава 13

Мы отошли от места, где встретились, и, укрывшись от непрекращающегося дождя в ближайшем подъезде, уселись на бетонной лестнице. Я без утайки поведал обо всех своих злоключениях и мыслях, посетивших за последние несколько дней. Монах слушал внимательно, не перебивая.

Когда я закончил, он произнес только одно слово:

– Мудрено.

– И это все? – изумленно и вместе с тем разочарованно спросил я.

– А что еще? – в свою очередь спросил он, тоже с оттенком удивления. – Ты же сам сказал, что ничего не понимаешь. Так?

– Так-то так, – согласился я. – Но…

– Подожди ты. – Монах не дал мне закончить и сам больше не проронил ни слова. Он словно ушел мыслями глубоко в себя. Его лицо окаменело, взгляд остановился. Я хорошо знал эту его манеру молчаливого сосредоточенного, я бы даже сказал угрюмого, мозгового штурма. Пока он до чего-нибудь не додумается, не стоит даже пытаться вывести его из этого состояния, более похожего на медитацию или каталепсию.

Я поднялся со ступеней лестницы размять затекшие после длительного сидения мышцы, а заодно, тоже поразмыслить кое над чем.

Во время своего рассказа, в самых интригующих его местах, я украдкой бросал взгляды на Монаха, и что-то мне подсказывало, что мои слова не являются для него такой уж большой новостью. Он не выглядел удивленным или подавленным, хотя новости мои были, что называется из ряда вон.

Нет, конечно. Монах то и дело покачивал головой, глубоко вздыхал, закусывал губу, с хрустом почесывал поросший всклокоченной бородой подбородок. Словом, вел себя так, как и полагается вести себя любому нормальному человеку, доведись ему услышать то, что я излагал. Все верно, тут не к чему придраться. Однако его глаза остановились задолго до того, как я закончил говорить, и складывалось впечатление, что концовку он вообще проспал. Маховик его мысли уже тогда бешено вращал шестеренки в черепе. И, видимо, он соображал, что со мной делать. Ордер на мой арест по-прежнему лежал у него в нагрудном кармане. Когда я протянул ему изрядно засаленную бумажку, он аккуратно свернул ее и бережно убрал, чем признаюсь, сильно подорвал мое доверие к себе.

А с другой стороны, почему он должен безоговорочно мне верить и уж тем более рисковать своей шкурой. Ради сомнительной перспективы найти мифический город? Сильно сомневаюсь.

Только все же Монах был для меня больше чем просто наставник, учитель и старший товарищ. Я испытывал к нему нечто вроде сыновней привязанности и думал, он питает ко мне схожее родственное чувство. В свое время у меня была возможность убедиться в этом.

Черт с ним.

Отец не выдаст, свинья не съест!

Так или иначе, не думаю, что Монах продаст. Если бы он имел такую цель, то взял бы меня тепленьким, я бы даже и пискнуть не успел, а уж после делал со мной, что ему вздумается.

Но все же, почему он так спокоен? Почему ни разу не перебил меня по ходу рассказа и не задал ни одного вопроса?

И вот еще что! Как он меня нашел?

Во всем, что хоть как-то было связано с этим человеком, я не верил ни в какие случайности или совпадения. Во всех его внешних проявлениях и внутренних жестах всегда был мотив. Всегда! Я не помню случая, чтобы Монах действовал наобум. Это старый прожженный лис.

Я ходил от стены к стене мимо раскуроченных почтовых ящиков и готов был предположить самое страшное: что Монах заодно с наемниками и руководством ГГО, не зря же он оставил ордер при себе, не так ведь просто…

– Перестань мельтешить! – прикрикнул Монах, оборвав мою мысль. – Голова уже кру́гом. Сядь.

Я послушно занял место на ступеньке рядом с ним. Посмотрел на него и понял, насколько глупо было подозревать.

– Покажи ее, – попросил он.

– Что показать? – Я сперва не понял, о чем идет речь, но очень быстро сообразил: – Карту?

– Карту, карту. Доставай давай или не доверяешь?

Я молча залез в рюкзак, нашел карту и протянул ее Монаху.

– Это правильно, что не доверяешь, – продолжил он, принимая у меня карту и внимательно ее рассматривая. – Ты, парень, в таком положении, что должен во всех сомневаться.

– И в тебе? – не удержавшись, задал вопрос.

– А чем я лучше других? И во мне тоже. И самое главное в себе, Лёша.

– Что?

– Ты содержание письмеца того хорошо помнишь? – спросил он, не отрываясь от карты.

– Почти наизусть. «Уважаемый Анатолий Иванович! Я полностью разделяю вашу обеспокоенность по поводу интересующего нас объекта…» – начал я во второй раз пересказывать письмо.

– Да не части́! Ты хоть понял, о чем и, главное, о ком идет речь?

– Послушай, Монах, у меня и без того голова битком набита всякой дрянью! И если еще ты будешь меня путать, то у меня мозги спекутся! Если знаешь что-то, говори прямо!

Монах сложил карту и, не глядя, протянул ее мне.

– Монах! Что за дела! Мне до изжоги надоело бегать из одного конца города в другой, не зная, что и зачем я ищу! Давай сядем и как следует все обсудим, а если нет, то давай попрощаемся! Я серьезно, Монах!