Первое лето - [9]

— Зато ты у нас шибко грамотный! Книжки с собой таскает, это ж надо!

— И таскаю! «Робинзона Крузо» и «Как закалялась сталь»… Я эти книжки, хочешь знать, по десять раз читал. И еще буду читать. А ты… — Дядя Коля немного помолчал и жестковатым, почти командирским тоном добавил: — Итак, еще два дня. Считай, Федя, что это решено и подписано. А сейчас — за работу! Пацаны пойдут со мной. Пусть хоть посмотрят, на каких кустах оно растет, золотишко-то!

Дядя Коля взял оба ружья. «Тозовку» сунул мне со словами: «Держи!.. Да патроны не забудь. Здесь косолапый иногда похаживает…» Двустволку закинул себе за спину.

— А ты чего, Федя?

— Я, Николай Степаныч, сяду за стол да подумаю, как на свете мне жить, одинокому, — сначала вздохнул, а потом как-то криво усмехнулся Федор.

Что-то в нем определенно не нравилось мне, а вот что и почему не нравилось, я и сам не знал.

— Сиди думай, если так, только имей в виду — думать тоже надо с умом, — бросил через плечо дядя Коля и, заметно припадая на одну ногу, зашагал прямиком к своему заветному местечку. Мы с Димкой направились следом.

Кругом стояла тишина, какая бывает лишь на пороге осени. Пауки без устали пряли свою пряжу, она висела, блестя на солнце, между кустами и деревьями, стелилась низом по некошеным травам. В кедраче перепархивали с сука на сук дятлы и шмыгали, изредка вскрикивая, какие-то мелкие зверюшки. Иногда с тяжелыми взмахами крыл поднималась крупная птица. Глухарь или глухарка.

— Вы-то, пацаны, как, не возражаете против такого варианта? — спросил дядя Коля.

— Н-нет, — ответил Димка.

Я тоже не возражал. Мне лично этот вариант нравился больше, чем любой другой. Пусть задержимся на денек, зато после не придется кружить по тайге вслепую. Дядя Коля здесь все ходы и выходы знает, он-то выведет куда надо.

— Ну и порядок. А сейчас, мальцы, смотрите хорошенько и запоминайте…

Он прошел к кусту, куда сносил и где складывал чем-то привлекшие его внимание камушки, выбрал несколько штук, повертел в руках, один отбросил, с остальными вернулся к нам.

— Вы натуральное золото когда-нибудь видели?

Натурального, то есть еще необработанного, золота мы не видели. Я даже на золотые кольца, на всякие брошки и сережки не обращал внимания.

— Смотрите… — Дядя Коля протянул мне и Димке по небольшому камушку. Камушки напоминали куски соли. Я даже не удержался — лизнул… На кончике языка осталось что-то пресное, невкусное. — Какая же это соль? — засмеялся, потрепал меня за волосы дядя Коля. — Это самый обыкновенный кварц. А вот эти блестки, эти вкрапления и есть золото. Видите, как будто кто взял из детской пеленки и мазнул. А ты — языком!

— Как же вы отсюда выковыриваете золото? — произнес Димка несколько озадаченно.

Дядя Коля усмехнулся:

— На золото, которое вы держите в руках, старатели не обращают внимания. Чтобы извлечь его из породы, требуются большие драги, как на прииске. Породу, этот самый кварц, драги сначала измельчают в порошок, а затем промывают. Нам это не годится. Мы ищем песочек и самородки. Давеча я сказал, что это место плевое. Не верьте, ребятки, я не хотел выдавать своей тайны. Я и Феде не сказал. Не от жадности, нет, — боялся, что раззвонит после на всю губернию и все дело мне испортит. Федя был и нету, а мне здесь, думаю, промышлять и промышлять.

— А разве вы не вместе?

— С Федей-то? Нет, не вместе. Он ко мне недавно прибился. Плутал, плутал по тайге, истощал — кожа да кости — и набрел на меня. Лежит, зубы скалит, совсем доходяга. Взял я его, откормил, с тех пор и живет. Долго болел, лихорадка его била. Потом ничего, оклемался. Тоже, между прочим, пристрастился к золоту. Но у него жилки этой нет, старательской. И терпения. В нашем деле нужно терпение. Бывает, поковыряется человек, плюнет и уйдет. А ты сидишь и сидишь, моешь и моешь, глядишь, блеснула песчинка, крупинка, а вот и самородочек, князь во князьях! Тот, нетерпеливый, шатается все летом по логам и речкам, и хоть бы что! А у тебя полпояса, а то и пояс драгоценного песочка. Ты идешь и ног под собой не чуешь. Тебя за версту видно, какой ты удачливый.

— Полпояса, пояс… Стоит ли из-за этого все лето кормить мошкару, — разочаровался Димка.

— Вы, видать, совсем темные люди, а я-то думал… — в свою очередь разочаровался и дядя Коля. — Оставим пояса, они у каждого свои. Возьмем для наглядности ну, например, большую бутылку, ту, что объемом семьсот кубиков. Если насыпать полную, то, знаете, сколько она потянет? Почти пуд, а в пуде, да было бы вам известно, шестнадцать килограммов, вот сколько! — Он значительно прищелкнул языком. Видно, сам разговор о золоте доставлял ему удовольствие. — Не верите? Тогда намойте полную бутылку и взвесьте, чего проще!

Я думал, что дядя Коля нас разыгрывает:

— Да что вы, не может быть!

— А вот и может, может! Вы намойте и взвесьте! Не сейчас, так потом, когда-нибудь… А теперь… Гляньте сюда… Что это такое, по-вашему? — Он показал с виду совсем не золотой, но определенно металлический кругляшок.

— Неужели самородок? — недоверчиво протянул Димка.

— Правильно, молодец! Отвернитесь-ка! — Дядя Коля отошел шага на два. — Золотой самородок между мною и вами. Ищите!