Первое испытание - [23]

Увы, «сливаться с местностью» ему это не помогало. Но не потому, что не мог этого сделать, скорее всего, просто не хотел.

– К Мещерским я тебя отвезу сам.

– Но…

– Саш, – даже не скосив на меня глаза, перебил он, – давай не будем спорить по мелочам.

– Надеюсь, эти мелочи не связаны со вчерашним седаном с разбитой фарой? – пробурчала я.

– До выходных тебя повозит Владимир, – проигнорировал он мой вопрос.

Впрочем, для понимания хватило и этого.

– Что случилось? – остановилась я.

Андрей сделал еще шаг и лишь после этого обернулся ко мне.

– На твоей машине нашли маячок.

Надо было что-то сказать…

Вместо этого взглядом зацепилась за рощицу, в сторону которой мы шли. Насколько я соотносила план стрелкового клуба с местностью, за ней должен находиться пруд для любителей позагорать и небольшое кафе.

Для солнечных ванн ветер был неподходящий, а вот посидеть на террасе…

– Дальность действия определили?

– Все-таки умненькая, – чуть заметно улыбнулся Андрей. – Да, небольшой. Метров триста – четыреста.

Я в ответ кивнула. Посадят какую-нибудь девчонку на мое место и заставят мотаться по Москве. А сами будут присматривать, вдруг где что и проявится.

– И это все? – на всякий случай уточнила я. Мало ли, забыл что.

– Тебе этого мало? – слегка приподнял бровь Андрей.

Я дернула плечом. Можно было бы и испугаться, но я посчитала, что пока рано. Да и Андрей…

Нет, осторожней я, конечно, буду, а вот впадать в панику, пока для этого отсутствовали веские основания, вряд ли.

– Ну тогда идем дальше, – подвел итог нашей беседы Андрей.

За рощицей действительно оказался пруд. Точнее, большое озеро, искусственным перешейком в самом узком месте разделенное на два водоема. Там, дальше, предпочитали проводить время любители рыбалки. Здесь – позагорать.

Для нас приготовили место в дальнем конце террасы. Почти у самой воды. Плетеный столик, такие же кресла. И что-то вроде ширмы, отгородившей от остального мира.

Официант принес кувшин с горячим глинтвейном, кружки и оставил нас одних.

Я ждала этого момента. Но и опасалась его. И ведь понимала, что прошлое – это прошлое, его можно только принять и сделать выводы, но сердце билось в груди так, словно от тех слов, что будут произнесены, зависело очень многое.

Судя по всему, Андрей тоже так считал. Был собран и деловит, как если бы готовился к бою.

Накинув на меня плед, усадил в кресло. Разлил глинтвейн по кружкам, подал одну…

Я, не таясь, наблюдала за ним. Лицо жесткое, без малейшего намека на улыбку. Взгляд пылает… А движения мягкие. Опасные.

– Андрей…

Он замер, глядя на воду. Когда окликнула, оглянулся. Посмотрел остро, с прищуром. Потом поморщился, кивнул, словно в ответ на собственные мысли…

Присаживаться он не стал. Взяв свою кружку, вернулся к ограждавшим террасу перилам. Встал, прислонившись к ним спиной.

– Рассказывать об этом должен не я…

– …но так уж получилось, – закончила я за него. – Андрей, я уже взрослая девочка…

– От возраста некоторые вещи не зависят, – сделав пару глотков, заметил он.

Я согласилась. Тоже отхлебнула из кружки.

Глинтвейн оказался безалкогольным. С медом, специями, кусочками яблока и апельсина.

– Шрам у тебя на груди, – неожиданно произнес он.

Шрам действительно был. Небольшой, круглый, как от пули. И на спине. Но там совсем крошечный. Если не знать, не заметишь.

– Нас не было в крепости, когда все произошло. В селении, в тридцати километрах, одновременно заболело несколько человек. Подозревали тиф. Прежде чем объявить карантин, отправили твоего отца. Ну и нас в сопровождение. Тиф, к счастью, не подтвердился – виновны оказались ядовитые грибы, что тоже было странно, но разобрались со всем только поздним вечером и решили заночевать там же.

Андрей допил глинтвейн, вернулся к столу, налил еще. Когда бросил на меня вопросительный взгляд, качнула головой. Кружка была большой, мне должно было хватить.

– Сигнал о нападении на крепость получили в четвертом часу. Собрались, выдвинулись…

Тридцать километров по городу, это двадцать – двадцать пять минут. Если, конечно, без особого ограничения скоростного режима. А там, на границе с Афганистаном? По бездорожью?

– Мы уложились в двадцать семь, – понимающе посмотрел на меня Андрей. – Хоть и торопились, но ехали, внутренне не дергаясь. Крепость – это серьезно. Минные поля. Два периметра защиты. Пулеметы, автоматы, квадрокоптеры для контроля с воздуха. Магическая оснастка. На прочность нас пробовали не раз, но каждый все заканчивалось одинаково.

Он замолчал. Прищурился, глядя куда-то вдаль.

Когда погибла мама, мне было два года. Некоторые говорят, что пусть и мало, но помнят себя в этом возрасте.

Я не помнила ничего. Ни событий, ни тепла ее рук, ни ее голоса. Ни-че-го!

Но это никогда не мешало мне радоваться жизни.

Андрей. Реваз. Дядька Прохор…

Вниманием я никогда не была обделена.

– Дорога виляла, – вздохнув, вновь заговорил Андрей. – Крепость мы увидели, когда до нее оставалось около километра, как раз вывернув из-за холма. Она горела, что стало полной неожиданностью. Еще большей неожиданностью было отсутствие магического купола, снять который можно было, только уничтожив центр контроля, находившийся во внутреннем периметре и защищенный так, что даже мы с Ревазом, пусть о нас и ходили легенды, не смогли бы до него добраться.