Первое дело Василисы Потаповой - [3]

И вот, когда я сложила лапки и приготовилась идти ко дну, в судьбе моей наметились перемены, которые в конце концов и познакомили меня с прихотливой натурой мадам Славы.

Новая полоса в моей жизни началась с события уж никак не радостного. Поздним вечером в пятницу после изнурительно тяжелой рабочей недели меня вытащил из постели телефонный звонок. Звонила Радка Зимина, бывшая одноклассница и неизменная поставщица исследовательского материала для моей картотеки. Жемчужина моей коллекции. Если и не самая красивая, то уж самая яркая из моих конфиденток. Причем яркая у нее не только внешность (черные очи, черные брови, черная блестящая коса толщиной с упитанную гадюку, алые губы, ровные зубки, нежный румянец на смуглых щеках), но и личность, что для моих исследований куда более ценно. Главная отличительная особенность Радкиного характера — бешеный темперамент, унаследованный, по-видимому, от папы-серба. В тот злосчастный вечер ее южнославянская пылкость едва не стоила мне барабанной перепонки.

— Васька! — оглушительно взвыла телефонная трубка Радкиным голосом. — Васька, миленькая, приезжай… Тут такой ужас… Сережа… Нет, не могу!.. Приезжай скорее… — Трубка истерично зарыдала, потом рыдания перешли в икоту, и раздались короткие гудки.

Несколько минут я подозрительно взирала на телефонный аппарат, потирая пострадавшее ухо и переминаясь босыми ногами по холодному полу, потом сходила за записной книжкой и набрала Радкин номер. Все те же короткие гудки. Я отыскала мобильник и позвонила на билайновский номер подруги. «Аппарат абонента отключен или временно недоступен». Снова набрала домашний. Нажимая на кнопку «повторить» в пятнадцатый раз, я подумала, что, похоже, принимать решение придется без дополнительных сведений. Ехать или не ехать? С одной стороны, глупо тащиться на ночь глядя на другой конец Москвы (три года назад Зимина переехала жить к мужу в Митино), не зная точно, так ли уж это необходимо. Радка с ее склонностью к истерикам, демонстрациям и буйным эмоциональным выплескам вполне могла устроить мне эту маленькую встряску, например потому, что муж отказался сопровождать ее на какую-нибудь вечеринку. Вряд ли, конечно, — до сих пор Сергей ни в чем супруге не отказывал, — но бывает, что и у святых лопается терпение. С другой стороны, Радка при всей своей взбалмошности еще ни разу не требовала, чтобы я летела среди ночи улаживать ее семейные конфликты. И рыдала она как-то очень уж отчаянно — даже со скидкой на пресловутый сербский темперамент. Внутренний голос нашептывал мне, что на этот раз у нее и впрямь стряслось нечто из ряда вон выходящее.

После двадцатой попытки дозвониться я твердо решила ехать. Заснуть, гадая, какая беда приключилась у моей взрывоопасной подруги, все равно вряд ли удастся. Ворочаться всю ночь без сна — удовольствие маленькое. А поездка к Радке — хоть какое-то развлечение. Ну и пусть окажется, что меня вызвали из-за банальной семейной склоки. В конце концов, будет ужасно любопытно посмотреть на безропотного Радкиного супруга, в кои-то веки проявившего строптивость.

Но уже на подходе к их дому стало понятно, что вариант с семейной склокой исключен. Во всяком случае, с банальной семейной склокой. Судя по количеству служебных машин и запоздалых зевак, сгрудившихся у подъезда, к которому я направлялась, внутренний голос меня не обманул. Радка действительно вляпалась во что-то очень и очень скверное. Обрывки разговора, долетевшего до моих ушей, когда я огибала собрание жильцов, вышедших на сон грядущий погулять с собаками, подтвердили этот вывод.

— …Какая-то жуть! — делился впечатлениями коренастый мужичок, дергаясь в такт с поводком, удерживающим нервного боксера. — К нам мент заходил, понятых искал. Так он прямо сказал: нужен здоровый мужик, желательно врач или военный. Натка его на четвертый этаж послала, там у нас вроде полковник живет.

— Подполковник, — уточнил хозяин грузного апатичного ротвейлера. — Только он дома и не бывает почти. Все в командировках. Погранвойска, такие вот дела… Значит, отказались вам говорить, что случилось-то?

— Скажут они! — буркнул парень, выгуливающий шуструю собачку невнятной породы. — Как в дверь ночью ломиться, это запросто, а объяснить что-нибудь по-человечески не в их обычаях…

— Да чего объяснять-то!.. — горячился мужичок, выпутываясь из поводка. — Ясно же: труп там…

В общем, в подъезд я вошла, готовая к худшему. Хотя, как выяснилось позже, худшее в моем представлении выглядело чересчур оптимистично. В квартиру к Радке я не попала. На выходе из лифта меня остановил мрачный субъект с замечательно низким лбом.

— Вы к кому, гражданочка? — осведомился он, преграждая мне путь к двери.

— К Радмиле Зиминой… то есть к Куликовой.

— Вы кем ей приходитесь?

— Подругой. Мы вместе учились в школе. А что здесь произошло?

— Документики будьте любезны.

— Вот, пожалуйста… Так что все-таки случилось?

— Поздновато вы что-то по гостям ходите, Василиса Павловна.

— Я приехала по просьбе Радмилы. Могу я узнать?..

— По просьбе? И когда она вас попросила?

— Часа два назад, около одиннадцати. Почему вы?..