Первое дело Мегрэ - [37]

То, что произошло в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое, отнюдь не самое главное – это лишь завершающий этап. Если бы он мог прочитать их мысли, ему было бы легче восстановить путь, который привел к развязке.

Но дом на авеню Дю Буа – крепость, двери которой закрыты для него. Малейшая опасность вызывает немедленно защитную реакцию. Дедэ заставляют молчать, а Люсиль – отказаться от желания отомстить за своего Боба.

Он поймал себя на том, что говорит сам с собой вслух. Пожав плечами, он толкнул дверь ресторанчика.

Жюстен был здесь. Он стоял у стойки с рюмкой в руке, словно заменяя Мегрэ при встрече с Помелем. Последний не проявил никакого удивления, увидев нового посетителя.

– И мне то же, – заказал Мегрэ.

Дверь была широко распахнута. Дождь редел, сквозь мелкую сетку капель уже проглядывало солнце. Мостовая еще блестела, но чувствовалось, что скоро она высохнет.

– Так я и думал, что вы еще придете, – сказал хозяин. – Меня удивляет только одно: почему вы не вместе с этими деятелями.

Мегрэ живо обернулся к Жюстену Минару, который смущенно, словно в нерешительности, вымолвил:

– В доме много народа. Они прибыли с полчаса назад.

Машин на улице не было. Гости, наверно, приехали на извозчиках.

– Кто?

– Я их не знаю. Думается, судейские. Там и какой-то господин с седой бородой, и молодой чиновник. Может, прокурор с секретарем?

Судорожно сжимая рюмку, Мегрэ спросил:

– Еще кто?

– Понятия не имею.

Деликатный Жюстен не хотел огорчать Мегрэ, и тогда Помель пробурчал вместо него:

– Ваши коллеги. Не из комиссариата. С Набережной. Одного из них я узнал.

Бедняга Минар! Он не знал, куда девать глаза. В общем, получалось, что Мегрэ его надул. Выходит, он только делал вид, что ведет следствие. А теперь выясняется, что он, Мегрэ, здесь ни при чем, что его даже не сочли нужным поставить в известность о том, что они собираются делать.

Вот и получается, что Мегрэ надо, не откладывая в долгий ящик, вернуться домой, сесть за стол и написать заявление об отставке, а потом лечь в постель. Голова у него горела как в огне. Хозяин катал в ладонях бутылку кальвадоса. Мегрэ утвердительно кивнул головой.

Плевать! Его обманули по всем статьям. Они правы. Он наивная душа, ребенок. Дедэ прав.

Двое людей копали в саду землю.

– Жермен тоже там, – прошептал Минар. – Я заметил ее в окне.

Черт возьми! И она тоже. Впрочем, это в порядке вещей. Она далеко не умна, но, как у всех женщин, у нее есть нюх. Она поняла, что не к тем примкнула, что Мегрэ и его флейтист всего лишь пешки в чужой игре.

– Я пошел! – решительно сказал Мегрэ, ставя свою рюмку на стойку.

Опасаясь, что смелость ему изменит, он ускорил шаг. Когда он очутился у открытых ворот, он увидел двух людей, копавших землю в саду. У двери, которая вела в дом, стоял дежурный инспектор.

– Я сотрудник квартального комиссариата, – сказал ему Мегрэ.

– Надо обождать.

– Чего?

– Чтобы эти господа закончили работу.

– Но ведь я вел следствие.

– Возможно. Но у меня есть указания, старина.

Еще один с Набережной Орфевр!

«Клянусь, если я когда-нибудь буду иметь отношение к Сыскной полиции, – пообещал себе Мегрэ, позабыв уже о своем намерении подать заявление об отставке, – никогда не стану выказывать пренебрежения к беднягам из комиссариата».

– И прокурор здесь?

– Все здесь.

– Мой комиссар тоже?

– Я его не знаю. Какой он из себя?

– В сером пиджаке. Высокий, худощавый, с узкими светлыми усиками.

– Не видал.

– Кто приехал с Набережной?

– Комиссар Бародэ.

Очевидно, это тот, чье имя чаще всего мелькает в газетах. В глазах Мегрэ это был человек, достойный всяческого уважения. Лицо его всегда гладко выбрито, а проницательные глаза, кажется, смотрят сразу во все стороны.

Полицейский нехотя, словно оказывая снисхождение, отвечал на вопросы.

– Ришар Жандро дома?

– Какой он?

– Темный, с длинным кривым носом.

– Есть такой.

Значит, Жандро либо не пошел, как обычно, в контору, либо срочно вернулся оттуда.

В этот самый момент у дома остановилась карета. Из нее вышла молодая женщина и бросилась к дверям, у которых стояли Мегрэ и инспектор.

Мегрэ она не заметила.

– Мадемуазель Жандро, – едва слышно произнесла она.

Инспектор торопливо бросился открывать дверь, объяснив потом своему коллеге:

– У меня были указания.

– Ее ждали?

– Мне просто велели пропустить ее.

– Вы видели хозяина особняка?

– Он сейчас как раз с этими господами. Вы знакомы с делом?

– Немного, – ответил Мегрэ, стараясь не показать, что он понимает всю унизительность своего положения.

– Говорят, это был грязный тип.

– Кто?

– Тот, которого кокнул слуга.

Мегрэ смотрел на него, открыв рот от удивления.

– Вы уверены?

– В чем?

– Что Луи… – Не знаю я никакого Луи. Я слышал только обрывки разговора. Единственное, что я знаю, – не допускать скопления людей.

Один из землекопов, по-видимому тоже имеющий отношение к полиции, появился в воротах; тот, который остался в саду, был, вероятно, одним из здешних слуг. У первого руки были в грязи, к подошвам тоже прилипли комки грязи, лицо его выражало брезгливость и отвращение.

– Смотреть на него тошно! – обронил он на ходу. Перед ним открыли дверь, и он исчез в доме. За тот короткий миг, пока дверь была приоткрыта, Мегрэ успел заметить в холле Лиз Жандро и ее брата. Остальные, из прокуратуры, находились, по-видимому, в одном из салонов. Двери были закрыты.