Первое дело Матильды - [49]

Тут же открывается дверь, и в комнату беззвучно проскальзывает Лана Берг. Без обуви, в одних колготках. Не цокая каблуками. Выражение лица у секретарши затравленное. Она беспокойно мечется взад-вперёд у камина и, закурив сигарету, выпускает дым через ноздри.

Тут дверь открывается снова. Осторожно выглянув из-за стола, я вижу… загипсованный нос! Дориан Шпрудель! Всё ещё в пижаме. Это с ним она разговаривала по телефону? Я не успеваю додумать эту мысль до конца, как Дориан с Ланой кидаются друг другу в объятия. Лицо у меня перекашивается от ужаса. Они пара?! Разве Дориан не называл Лану вреднючей мегерой?! Что тут происходит?!

Тоже наблюдая за этими голубками, Рори густо краснеет, когда те начинают целоваться – чему несколько мешает загипсованный нос Дориана.

Затем я слышу, как Лана говорит:

– Жемчужина… Полиция считает, что это Шарлотта.

– Знаю, – откликается Дориан. – Мне рассказала эта одиннадцатилетка, что носится тут повсюду вместе с Рори. Но прозвучало это так, будто застенчивый сыщик в историю с обманом страховой компании не верит.

– Я боюсь, – дрожащим голосом говорит Лана Берг. – Даже если комиссар думает, что виновна Шарлотта… Во время следственных действий полиция проверила каждого из нас. Возможно, они уже знают, кто я. Может, меня уже давно разоблачили. И я опасаюсь, что Геральд Шедель тоже догадывается, что что-то не так. Он пытается меня спровоцировать и вынудить совершить какую-нибудь ошибку. А потом…

– Успокойся. Никто ничего тебе не сделает, Лана, – говорит Дориан мягким голосом, который звучит непривычно серьёзно и нисколько не разгильдяйски. – Я с тобой.

Благодарно улыбнувшись, Лана нежно гладит гипс у него на носу.

– Ты не должен был драться из-за меня, – шепчет она. – Я же тебе говорила, что Деннис занимается борьбой.

– Поверь мне, бэби: я бы его здорово отделал, если бы он… не был сильнее. И быстрее. И шустрее. Но если и есть женщина, ради которой стоит дать кому-то сломать себе нос, то это ты, мой ангел! Поверь мне: никогда прежде я ни для одной женщины этого не делал. И мне бы никогда не пришло в голову увековечить в виде снежного ангела какую-нибудь другую женщину.

Нежно погладив Дориана по голове, Лана вздыхает:

– Скульптура прекрасна. И всё же зря ты её слепил. Если в парке стоит двухметровый снежный ангел с моим лицом, он автоматически привлекает ко мне внимание. А я последние три года старалась, чтобы меня никто не замечал.

– Со мной, слава богу, тебе это не удалось, – широко улыбаясь, говорит Дориан. – И потом, когда я лепил ангела, я ведь и предположить не мог, что через несколько часов здесь будут кишмя кишеть полицейские. А кроме того: если я правильно помню, когда ты вчера утром увидела скульптуру, то пришла от неё в такой восторг, что специально прокралась ко мне в комнату и… выразила свою благодарность. – Он наклоняется к Лане, чтобы её поцеловать – и… сметает со стола графин, который с громким звоном разбивается о паркет. – Опля! – сокрушённо восклицает Дориан.

– Проклятье! На весь дом было слышно, – вырывается у Ланы. – Нельзя, чтобы нас видели вместе. Мне нужно вернуться в кабинет. Позже поговорим, – и, чмокнув Дориана в щёку, она убегает.

И очень вовремя, потому что сразу после этого кто-то быстрым шагом приближается по коридору с другой стороны: в комнату входит Торвальд и, обалдело взглянув на Дориана, а затем на осколки стекла у камина, гнусит:

– Я… я услышал звон. Что случилось? Что вы тут делаете?

– Забавная история, – с извиняющейся улыбкой говорит Дориан, указывая на книжные полки. – Я пришёл сюда взять что-нибудь почитать. Тут на меня внезапно напала жажда, и я подумал, что бокальчик виски не помешает. А когда я собирался его налить, графин выскользнул у меня из рук и… н-да, получился тарарам. Мне действительно очень жаль. Правда-правда.

Дворецкий окидывает Дориана злым взглядом, а затем, сняв с крючка рядом с камином маленький совок и ручную смётку, принимается подметать осколки, но вдруг останавливается и, принюхавшись, бормочет:

– Странно. Вы тоже слышите этот запах?

– Загипсованным рубильником? – Брат Шарлотты показывает на свой нос. – Взлети рядом на воздух какой-нибудь завод по производству химических бомб, я бы и то ничего не учуял. А что такое? Что вы унюхали?

– Камин… – говорит Торвальд с крайне озадаченным видом. – Он пахнет… ополаскивателем для полости рта.

22 Сумасшедшая погоня

Когда ты с поджатыми ногами скрючился за письменным столом и должен сидеть тихо как мышка, три минуты кажутся вечностью – столько времени проходит, пока дворецкий убирает все осколки и они с Дорианом наконец удаляются.

Я жду, когда закроется дверь, а затем, с облегчением вздохнув, вскакиваю на ноги. Кажется, слишком быстро, потому что на мгновение чувствую страшное головокружение. Возможно, и оттого, что в голове одновременно роятся сотни самых разных мыслей. Сперва нужно разложить по полочкам всё, что только что услышала: Лана Берг и Дориан Шпрудель, которые якобы не выносят друг друга, – тайная парочка! И снежного ангела Дориан слепил как своеобразное проявление любви. Что нам ещё известно? Парня с усами, сломавшего Дориану нос, зовут Деннис, и он занимается борьбой. И драка эта была не из-за долгов, а из-за Ланы Берг. Что даёт нам бесспорно самую интересную новую информацию: Лана Берг вовсе не Лана Берг! И теперь она боится, что это всплывёт. Кто же она? Они с Дорианом вместе придумали историю с жемчужиной? Они сообщники? И как в эту историю вписывается усатый борец?