Первое дело Карозиных - [13]

– Отчего ты так говоришь, Никита Сергеевич?

– Оттого, что ты увязла в этом во всем и с каждым днем увязаешь все глубже. А я, который все это затеял, вынужден стоять в стороне и изводить себя беспокойствами.

– Пустое, Никитушка, пустое. Не стоит тебе так переживать. Всякая любящая жена должна разделять заботы своего мужа, а я ведь тебя очень и очень люблю.

С этими словами Катенька поднялась со своего места, приблизилась к мужу и крепко его обняла. Растроганный словами жены, Карозин ласково погладил ее по волосам и поцеловал в лоб.

– Все-таки ты, Катерина Дмитриевна, у меня большая умница и хитрюга! – высказался он, улыбаясь.

– Отчего ты так меня назвал? – Катенька изобразила на своем личике непонимающе-невинное выражение.

– От того, что ежели ты любящая жена, то должна тому же самому мужу повиноваться. Ведь говорится, что «жена да убоится мужа своего!» – Никита Сергеевич с притворно грозным выражением воздел палец к верху.

Катенька засмеялась, скорчив уморительную гримаску:

– Никита Сергеевич, ну какая тебе радость от того, что я тебя бояться стану?

– Да никакой! Это я к слову о твоей хитрости.

– Ну будет тебе уже, будет! Ступай лучше одеваться, поедем в театр! – с этими словами Катенька высвободилась из объятий мужа и, шурша юбками, покинула комнату.

– Вот вам и все послушание! – Карозин комично развел руками. – Данилыч! Одеваться.

Последние слова профессор уже адресовал слуге.

Театр Ефима Аркадиевича Сниткина был весьма модным заведением, где имелся довольно разнообразный репертуар: драмы, комедии, трагедии, водевили. Катенька с мужем попали как раз на один из водевилей. Спектакль был, мягко говоря, не блестящим, а если уж быть совсем честным, то откровенной дрянью. Спасала положение только прима, блистательная Ариадна Любчинская. Ее имя, напечатанное крупными буквами на афише, и было той единственной приманкой, на которую клевала почтеннейшая публика. Госпожа Любчинская вытягивала своей замечательной игрой весь посредственный спектакль.

Даже Карозин, мало что понимающий в театре да и вообще его не любивший, и тот проникся. А Катенька настолько увлеклась, что даже на некоторое время забыла о той цели, что привела ее в театр Сниткина. Игра Ариадны Любчинской, жгучей брюнетки с роскошными формами, была безупречна.

В антракте Катенька напомнила себе и мужу, что им необходимо отыскать Сниткина. Карозин покинул ложу и через некоторое время вернулся с низеньким живым толстячком одетым с некоторой небрежностью, но с претензией на шик. Это и был Ефим Аркадиевич Сниткин, живые глаза которого на холеном пухлом лице, обрамленном седеющими бакенбардами, с неподдельным интересом уставились на Катеньку.

– Ну, Никита, не ожидал! Жену-то какую себе отхватил, а? Красавица, богиня! Позвольте выразить вам искреннее восхищение! – Сниткин приложился к Катенькиной руке, всем своим видом демонстрируя искреннюю очарованность.

– Знакомься, Катенька, это Ефим Аркадиевич Сниткин, мой старинный приятель и директор театра. А это моя супруга, Катерина Дмитриевна.

– Право, Никита, ты свинтус! ну можно ли было скрывать столь прелестную женщину от света! Три года женат, а лучшие друзья не знают! Катерина Дмитриевна, вы впервые в нашем театре? И как вам спектакль?

Сниткин говорил столь быстро и был так возбужден и многословен, что Катенька слегка потерялась, но решила, что это состояние ей сейчас только на руку – проще будет разыграть восторженную почитательницу театра. А Ефим Аркадиевич, не дожидаясь ответа, продолжал:

– Не говорите, я сам знаю, что спектакль не хорош, но Любчинская!.. – он закатил глаза как бы в полном экстазе. – Богиня! На ней держится все, буквально все! Но капризна, своенравна! Одно слово, примадонна. А ты, Никита, все-таки свинтус! – Сниткин засмеялся каким-то кашляющим смехом, шутейно грозя Карозину пальцем.

Катенька решилась вклиниться в бурный поток директорских словоизлияний, которой, кажется, ничего не заметив, пошел по второму кругу:

– Ефим Аркадиевич, я выражаю вам искренне восхищение вашим театром и теперь непременно стану самой восторженной его поклонницей. Я, знаете ли, выросла в деревне, вдали от столичной жизни, но всегда обожала театр. Мы с сестрой все время устраивали домашние спектакли. Я и сейчас завела уже достаточно знакомств, чтобы возобновить это чудеснейшее времяпрепровождение.

– Дражайшая Катерина Дмитриевна, я восхищен! Если вам требуется какая-либо помощь, то я весь в вашем распоряжении! – Сниткин поклонился.

– Как мило с вашей стороны самому предложить мне помощь! – Катенька изобразила одну из своих самых обворожительных улыбок. – Ведь именно на это я надеялась, когда уговаривала Никиту представить меня вам. Я затеялась подготовить к Пасхе спектакль, но вышло так, что с костюмами меня, вероятно, постигнет полная катастрофа…

– Ни слова более! – прервал ее Сниткин. – Ваши затруднения – это сущая ерунда! Гардероб моего театра полностью в вашем распоряжении. Сейчас уже заканчивается антракт, но после спектакля я представлю вас нашему гардеробмейстеру, он все исполнит в лучшем виде.

– Не знаю, как мне вас благодарить, сударь, вы так любезны, – Катенька смущенно потупилась.