Первая жена - [24]
Зато он настолько заботился о своем детище, настолько ценил своих артистов, мог так душевно и эмоционально поучаствовать в судьбе каждого, что актеры отвечали ему взаимной любовью и уважением. Непонятно, как ему удавалось привлечь спонсоров, без которых вряд ли были бы возможны сложные декорации и яркие костюмы, без которых не видать бы артистам вознаграждений за свое творчество, но тем не менее спонсоры были, и театральная студия если не процветала, то держалась на плаву стабильно уже много лет.
Майя попросилась выйти на сцену.
– Разумеется! – режиссер сделал приглашающий жест. – Что будете читать?
– Можно я вам свои стихи почитаю?
– Свои? Ну читайте.
Ей показалось, что его не слишком заинтересовало это предложение. Как правило, на прослушивании принято читать классику, но, видимо, он был в благостном расположении духа, никуда не спешил и потому сказал:
– Читайте смелее!
Майя вздохнула и, опять ощутив невесть откуда взявшийся ком в горле, безвольно опустила руки. Потом закрыла глаза и осипшим, словно бы потрескавшимся, голосом начала:
На свадьбе чужой он куплеты играл,
Но как-то надрывно уж очень и нервно.
Похоже, невесту давно уже знал
И даже влюблен был немного, наверно…
Он должен веселое был бы играть,
Но что-то его на романсы тянуло.
И взгляд бы ее хоть разочек поймать,
Но нет. Избегала его, не взглянула.
Он голову очень держал высоко,
Почти запрокинул, надеясь на волю,
Но слезы-предатели – Боже, за что? —
Текли по щекам, не спасая от боли.
Закончилась песня, сломалась струна…
Да что там струна? Душа вся разбита.
Невеста, теперь уж чужая жена,
Слезу утирала платочком расшитым.
Майя глаза держала закрытыми. Когда закончила читать, по-девичьи вытерла ладонью слезы и почти без перерыва продолжила:
Не для денег, не для славы,
Только боль бы утолить.
Вне корысти. Так, забава —
Что-то делать, как-то жить.
Со слезами и со стоном,
С перечеркиваньем строк,
То со скрипом, то с подъемом,
Что-то с плюсом, что не в прок.
Чаще грустно, чем со смехом,
Реже радость, ярче боль,
И какого ждать успеха,
Если вымерла любовь?
Если голая пустыня,
Если ветру выть и выть…
Вряд ли слава, вряд ли имя…
Что-то делать, как-то жить…
– Читайте еще! – режиссер погрузился в сентиментальное настроение и, похоже, не хотел выбираться из него.
Она много читала в тот вечер. И хотя некоторые стихи были надрывны, тяжелы и вызывали душевную муку, Майя испытывала удовольствие от сцены. Пусть нет зрителей, пусть она пока не играет в спектакле, а только декламирует собственные поэтические сочинения, пусть пока не ясно, сложится ли ее сценическая история, не важно. Важно то, что именно сейчас она искренна в своем душевном порыве, именно сейчас ей внимает пусть один, но очень важный и благодарный слушатель и именно сейчас, в этот момент, она счастлива!
Под впечатлением услышанного Андрей Григорьевич произнес:
– Майя, вот что я вам скажу! Вы – человек искренний. Я считаю в актерском мастерстве искренность главным качеством. Да, есть такие понятия, как талант, способности, дар… Не знаю, есть ли нечто подобное в вас. Пока не знаю… Но даже и это неважно. Я вас беру! Вы очаровательны даже в своих переживаниях. Вы полны любви, горечи, обиды, и, что самое главное, вы не стесняетесь выражать все эти чувства!
Он немного помолчал, обдумывая конкретное предложение. Майя спустилась со сцены.
– Давайте сделаем так… Для начала попробуйте себя в детских спектаклях. У нас в репертуаре две сказки и один мюзикл. Мы посмотрим, какие роли вам подойдут. А потом… Потом видно будет…
У режиссера давно лежал готовый сценарий, и название имелось подходящее: «Роман в письмах». Сначала мелькали какие-то варианты типа «Любовные послания» или «Письма о любви», но они казались ему избитыми или, как иной раз говорят, затертыми.
«Роман в письмах», возможно, тоже не отличался оригинальностью, но все же избегал слова «любовь», что казалось ему правильным. Слишком уж затасканно и выхолощено звучало оно в последнее время. «Счастье», «любовь», «ангел» – красивые слова, но чем реже они произносятся, тем большую смысловую нагрузку несут. Поэтому Андрей Григорьевич старался избегать подобных слов в названиях спектаклей, и в афишах его театра они практически не встречались.
В конце концов уговаривал он себя, размышляя над сценарием, еще есть время подумать о названии. Дело не в этом, а в том, что почему-то спектакль этот Андрей Григорьевич никак не решался поставить. То ли волновался, что не под силу это его молодому коллективу. Никак не мог подобрать главных героев таким образом, чтобы они энергетически и эмоционально соответствовали друг другу.
Так или иначе сценарий лежал в зеленой пластиковой папке в третьем ящике его рабочего стола и ждал своего часа. С приходом Майи Андрей Григорьевич вернулся к своим мыслям насчет постановки «Романа в письмах».
Он наблюдал за поведением новой актрисы в детских спектаклях. Оказывается, это очень показательно, – работа актера в сказках. С одной стороны, роль кажется несерьезной, неинтересной, подчас даже скучной. И можно вроде бы позволить себе быть на спектаклях усталым, без настроения и иметь намерение поскорее отделаться от этой глупой работы. Отыграл, отскакал зайцем или прокаркал вороной – и домой! С другой стороны, перед детьми не соврешь. Обмануть ребенка невозможно. Если Баба Яга не выглядит угрожающей и вредной, считай, спектакль насмарку. Если какая-нибудь лягушка или комарик вяло прыгает или неубедительно пищит, то зачем вообще тогда нужен этот персонаж в постановке? Ни уму ни сердцу!
Казалось бы, у Ирины есть все для того, чтобы быть счастливой. Любящий муж, две очаровательные дочери, интересная работа наконец. Но кто сказал, что человеку нельзя мечтать о большем? Самое сложное — найти свою настоящую любовь и вновь ощутить себя желанной. Почувствовать вдруг, что хочется совершать прекрасные глупости, забыв о наскучившей роли примерной матери и жены. Ирина встречает свою любовь на курорте, и ее сердце начинает биться в унисон запретным желаниям и страстям. «Febris erotica», или любовная лихорадка, — прекрасная болезнь всех влюбленных.
Любовный треугольник…что кроется за этим? Интрига, риск, захватывающие встречи, страсть? Все это казалось Нине безумно заманчивым когда-то. Так сказать, двойная порция наслаждений. Но что происходит в реальной жизни? Разбитые сердца, отчаяние, муки совести и… СЛИШКОМ МНОГО СЕКСА.
Нелюбимая жена, уже совсем взрослая дочь, более не нуждающаяся в его заботе, пустые разговоры, рутина, отчаяние… Свет начал уходить из его глаз. Но желание полюбить заново толкает его на один, казалось бы, нелепый шаг. На сайте знакомств он так и пишет – «ХОЧУ ВЛЮБИТЬСЯ», абсолютно не подозревая, сколько страданий может принести эта новая любовь.
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.