Первая жена - [19]
Я к тебе с такой отдачей,
Я к тебе с такой душой…
Сердце стонет, сердце плачет:
Ты не мой…
Не мой, не мой…
И еще:
Ты уходишь. Я вижу спину.
Долго-долго смотрю вослед.
Говорил: «Я тебя не покину».
А теперь тебя рядом нет.
Это глупо: на шумном проспекте
Замереть средь людской суеты.
Это больно. И только ветер
Обнимает меня. Жаль, не ты!
Время, время! Как ты прекрасно!
Ведь пройдет всего пару лет,
И пойму, что ждала напрасно встречи
Или хотя бы привет.
Может, счастье, что ты уходишь,
Что душа обретет покой.
Что появится на пороге
Мой любимый. Не ты. Другой.
Потом, живя в браке, Майя ощущала себя вполне счастливой. Надобность изливать душу в стихах отпала. К тому же отношения с Саней складывались истинно дружеские и откровенные. Они с мужем могли всегда обсудить наболевшее в беседе, и если в те годы у нее и рождались поэтические строки, то только в торжественных случаях, типа поздравления в стихотворной форме, либо как признание в любви.
Погрустим, посидим, поболтаем…
Выпьем чаю, а лучше, вина…
Мы почти друг о друге все знаем,
Мы не просто супруги. Друзья.
Можно тихо всплакнуть иль, напротив,
Вспомнить старый смешной анекдот,
И, беседу прервав, не испортить
Этот простенький вечерок…
Можно даже поведать такое,
Что не каждой расскажешь подруге…
Помечтать, поворчать, успокоить…
Мы не просто друзья. Мы – супруги!
А после развода, в одиночестве и тоске, когда Майе некому было поведать свою боль, когда ни с кем невозможно было поделиться, она опять окунулась в свое единственное спасение – стихи.
Не подходи – еще не отболело.
Не подходи – еще не зажило.
Когда-то ты смеялся, а я пела.
Когда-то было на сердце легко.
Она даже не заметила, как стихов набралось на целый том. Позже, когда уже выправилась, когда вышла на работу, решила: почему бы не издать? Получится целая книга. Да, грустная, зато искренняя, честная…
Одно стихотворение она решилась прочесть Сане.
А разве двадцать взрослых лет
Ты выбросишь на ветер?
Что толку посылать привет?
Ты не ответишь.
А разве общую судьбу
Ты разорвешь на части?
Мне много лет, но не пойму
Я, что такое счастье.
Ну если две души срослись,
Кто их разрушит плоть?
Тебя давно хочу спросить:
Что есть любовь?
Одни вопросы. Где ответ?
Молчишь, мой друг.
Всего каких-то двадцать лет…
А вдруг?
Он долго молчал. Она даже подумала, не отключился ли телефон. Но телефон работал исправно. Саня вздохнул и упавшим голосом задал только один вопрос:
– К чему ты это?
На что Майя спокойно ответила:
– Да уже ни к чему, Саня. Было настроение, вылилось на бумагу, получился стих. Вот и вся история.
Театральная студия размещалась во дворе и, как поначалу показалось Майе, в неудобном и труднодоступном месте. Однако таблички с указанием направления движения висели в нескольких местах и, ориентируясь по ним, Майя без проблем дошла до нужной двери. Дверь в театральную студию на удивление оказалась очень даже приличной, массивной и не лишенной оригинальности. Ступени и козырек над входом выглядели новыми, а перила – и вовсе свежевыкрашенными. Объявление у входа подтвердило ранее виденное Майей: «Театр-студия объявляет дополнительный набор самодеятельных артистов. Образование и внешность значения не имеют».
Идя на работу, Майя увидела это объявление на столбе и не особенно прониклась. Потом вторично наткнулась на него же на автобусной остановке. Задумалась. И вдруг решилась: а почему бы не попробовать. В школе она частенько читала стихи со сцены и всегда пребывала при этом в приподнятом настроении. В ожидании своего выхода волновалась, конечно, но сцена была настолько притягательной, что волнение исчезало мгновенно, с первых же слов, трепетно произносимых Майей. Как правило, в школе все праздники, торжественные линейки проводились утром или днем, когда в актовом зале было светло от уличного освещения. И тогда Майя прекрасно отдавала себе отчет, что она находится в актовом зале своей школы, что перед ней сидят знакомые одноклассники и учителя, а сама она в белом фартуке стоит на сцене и читает Маяковского или Рождественского.
Но однажды… Однажды музыкальный работник – Анна Ивановна – Майя до сих пор помнила имя любимой учительницы – придумала сценарий новогоднего вечера. Вот это было по-настоящему! Это был и вправду театр! С темным залом и ярко освещенной сценой, с сидящей за роялем Анной Ивановной в длинном переливчатом платье, с самой Майечкой, задыхающейся от счастья… Она читала Блока под тихий аккомпанемент классической музыки, и слеза блестела у края глаза, грозя скатиться на излете пронзительного поэтического откровения…
С тех пор сцена для Майи представлялась местом абсолютного счастья. Находясь в театре, Майя, глядя на сцену, бывало, прищуривала глаза, и тогда свет прожекторов сужался до мягко размытых лучей, освещая актеров как-то по-особенному… И Майя наслаждалась этим видением и даже по своему желанию окутывала то одного, то другого артиста в световое одеяние. Иногда у нее получалось сузить в своем восприятии свет до точки, и эта точка выявляла для Майи самое главное в развитии пьесы…
То есть театр Майя воспринимала очень своеобразно и никогда не признавалась самой себе, что мечтала бы быть на сцене… Именно актрисой. Не чтецом, не конферансье… Нет, именно актрисой.
Любовный треугольник…что кроется за этим? Интрига, риск, захватывающие встречи, страсть? Все это казалось Нине безумно заманчивым когда-то. Так сказать, двойная порция наслаждений. Но что происходит в реальной жизни? Разбитые сердца, отчаяние, муки совести и… СЛИШКОМ МНОГО СЕКСА.
Казалось бы, у Ирины есть все для того, чтобы быть счастливой. Любящий муж, две очаровательные дочери, интересная работа наконец. Но кто сказал, что человеку нельзя мечтать о большем? Самое сложное — найти свою настоящую любовь и вновь ощутить себя желанной. Почувствовать вдруг, что хочется совершать прекрасные глупости, забыв о наскучившей роли примерной матери и жены. Ирина встречает свою любовь на курорте, и ее сердце начинает биться в унисон запретным желаниям и страстям. «Febris erotica», или любовная лихорадка, — прекрасная болезнь всех влюбленных.
Нелюбимая жена, уже совсем взрослая дочь, более не нуждающаяся в его заботе, пустые разговоры, рутина, отчаяние… Свет начал уходить из его глаз. Но желание полюбить заново толкает его на один, казалось бы, нелепый шаг. На сайте знакомств он так и пишет – «ХОЧУ ВЛЮБИТЬСЯ», абсолютно не подозревая, сколько страданий может принести эта новая любовь.
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.
«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.