Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - [64]

Я хочу сказать вам, что, когда я приказал наступать на Ктесифон, я официально потребовал армейский корпус или по крайней мере две дивизии, для того чтобы успешно выполнить задачу. Указав на смертельную опасность делать это всего одной дивизией, я выполнил свой долг. Вы знаете о результатах, и был я прав или нет, ваши имена навсегда останутся в истории как героев Ктесифона, так как вы подтвердили это звание в той битве. Возможно, мне не следовало рассказывать вам все это, но я чувствую необходимость говорить с вами прямо и открыто и уверить вас в той уверенности, в которой я пребываю сам. Бог свидетель, я скорблю из-за наших тяжелых потерь и тех страданий, которые испытывают мои бедные храбрые раненые, и я буду помнить об этом до конца своих дней. Я могу честно сказать, что ни один из тех генералов, кого я знаю, не знал той верности и послушания, как я, будучи командиром 6-й дивизии. Боюсь, что это послание может показаться довольно длинным, но я говорю прямо от сердца и отказавшись, как вы видите, от всякого официоза. Мы преуспеем, запомните мои слова. Берегите ваши патроны как золото»[117].

Это послание примечательно по многим причинам. Оно написано в типичном для Таунсенда образном стиле с явными аллюзиями на речи и письма Наполеона. Удивляет попытка принизить действия Эйлмера, который столкнулся с более подготовленным, лучше вооруженным и мотивированным противником, чем 6-я дивизия в начале осени. Совсем странным выглядит упоминание осады Плевны в русско-турецкую войну 1877 года. Британский генерал фактически превозносит действия противника против текущего союзника, о котором упоминает в этом же тексте. События осады Плевны не были знакомы большинству его подчиненных, за исключение разве что части британских офицеров. К тому же это принципиально не лучший пример, так как в итоге османский гарнизон вынужденно сдался, съев все припасы, а прорыв не удался. Вызывают определенные сомнения и попытки Таунсенда оправдать свое решение остаться в городе, и его рассказ о запросе дополнительных сил перед наступлением на Ктесифон. Обнародование подобной информации в напряженных условиях осады является довольно опрометчивым шагом. Не менее недальновидно выглядит и последняя фраза. Гарнизон Кута до самого конца не будет испытывать недостатка в боеприпасах. Продовольствие — вот о чем стоило беспокоиться в первую очередь!

Неудивительно, что ни это, ни прочие подобные послания не произвели нужного эффекта. Мораль продолжала падать. В 119-м батальоне один из индийских бойцов застрелил британского офицера и был за это расстрелян. В 66-м и 76-м пенджабских батальонах, а также в 120-м пехотном отмечались повторяющиеся с опасной частотой случаи дезертирства к противнику.

К артиллерийским обстрелам османов добавилась и новая угроза. 13 февраля на город упали первые бомбы с вражеских самолетов. Еще в декабре недавно появившиеся в Месопотамии османские воздушные силы возглавил энергичный немецкий капитан Франц фон Аулок. Передовой аэродром построили в Шумране рядом с городом, и командир решил не ограничивать подчиненных лишь разведывательными полетами в сторону британцев, а наносить по осажденным регулярные беспокоящие удары. Небольшие бомбы не могли причинить серьезный урон, но все же добавили бойцам индийской дивизии проблем и потерь. Для борьбы с воздушной угрозой британцы установили на импровизированных зенитных станках шесть пулеметов и одно 13-фунтовое орудие.

Тринадцатого февраля Таунсенд пошлет Лейку телеграмму, в которой выразит серьезную обеспокоенность ситуацией и попросит возобновить попытки прорыва извне как можно скорее. Но пока ему и остальным бойцам дивизии оставалось только ждать и надеяться.

Глава XII

Первый удар нового раунда боев британцы нанесли 22 февраля. Генерал Горриндж во главе 3-й индийской пехотной дивизии, усиленной 36-й бригадой и двумя батареями артиллерии, переправился на правый берег Тигра и обошел по нему османские позиции у Ханны. Его артиллерия обстреляла лагерь противника позади окопов (вызвав немалый переполох) и несколько колонн снабжения. Передовые отряды Горринджа, практически не встречая сопротивления, дошли до самого Саннията. Но на этом все и кончилось.

Впоследствии Горриндж и многие другие увидят в этом рейде самую большую упущенную возможность кампании по снятию осады. Имея понтонный мост, генерал смог бы переправиться обратно на левый берег и отрезать существенную часть османских сил в Ираке у Ханны, тем самым перевернув весь ход войны. Однако этого не случилось. Силы Эйлмера по-прежнему имели всего один комплект понтонно-мостового оборудования, и чтобы выдать его Горринджу, пришлось бы разбирать единственную переправу у Вади. Кроме того, протащить понтоны мимо турок по реке было невозможно, а перевезти по суше, тем более быстро, тоже нереально: из-за нехватки транспорта и распутицы потребовалось бы значительное количество времени. Вызывает определенные сомнения и тот факт, что, перебравшись на левый берег, Горриндж смог бы удержать плацдарм под атаками с двух сторон (да еще и, вероятно, на правом берегу тоже), имея для сообщения с тылом единственную ниточку стометрового (из-за разлива реки) понтонного моста, которую мог перерезать вражеский артиллерийский огонь.