Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - [60]

Двадцать пятого января Таунсенд в свойственной ему свободной форме отправил об этом сообщение: «Я не вижу причин, почему я не смогу продержаться еще два месяца. В этом случае армейское командование сможет вызвать войска из Индии или даже австралийцев из Мельбурна»[101].

Эйлмера эти новости крайне взбесили. «Если бы эта новая информация была передана мне раньше, я бы, несомненно, изменил многое из того, что я безуспешно пытался сделать и что предлагал сделать»[102].

Командира корпуса легко понять. В начале месяца его, во многом против воли, вынудили начать наступление без должной подготовки на том основании, что Таунсенду вот-вот нечем будет кормить солдат. Однако теперь выяснялось, что этого совсем не требовалось, и огромные потери, которые понес его корпус в попытках пробиться к Куту, оказались бессмысленными.

28 января 1916 года командир 6-й дивизии впервые поднял до этого запретную тему: что же ему делать, если Эйлмеру все-таки не удастся пробиться к городу. Таунсенд видел в таком случае три варианта своих действий:

1) попытаться вырваться из окружения, переправившись на правый берег Тигра и направившись прямиком в Шейх-Саад. На полпути, по возможности, необходима встреча с колонной, посланной на помощь от Эйлмера;

2) держаться в Куте до последней возможности;

3) вступить в переговоры с противником о сдаче.

Первый пункт фактически повторял предложение Эйлмера, сделанное несколько недель назад и отвергнутое Никсоном. В пункте третьем впервые упоминалось то, что еще месяц назад считалось полностью невозможным.

24 января Лейк со своим начальником штаба генералом Мани отправился из Басры на передовую, чтобы лично оценить ситуацию и наметить с командиром корпуса дальнейшие планы. В тот день Мани откровенно написал в письме к жене: «Мы едем посмотреть, сможем ли мы на самом деле выбраться из того бардака, в который нас затащил Эйлмер»[103]. Через три дня он дополнил свое предыдущие письмо: «Я не думаю, что Эйлмер подходит для большого шоу. Он работает чрезвычайно много, но все время закапывает себя во всех деталях, не оставляя их своему штабу»[104]. Подобная проблема могла возникнуть не только из-за личных качеств генерала, но и из-за того, что он попросту не мог в полной мере доверять своему штабу, все еще далекому от укомплектованности, а многие служившие в нем по уровню подготовки не соответствовали занимаемым должностям.

Лейк уже разработал план оживления штаба Эйлмера: 28 января на должность его начальника вместо генерала Остина, которого сочли не справившимся, назначили командира 12-й дивизии генерала Горринджа. Последний много месяцев провел в Месопотамии и прекрасно разбирался в специфике войны на этом театре, к тому же он имел репутацию агрессивного и энергичного командира, умеющего добиваться успехов в самых тяжелых обстоятельствах, как, например, при наступлении на Насирию. По мысли Лейка напор Горринджа должен был уравновесить излишнюю медлительность и невысокую активность командира корпуса. По словам генерала Мани, «Горриндж пообещал добавить Эйлмеру движущей силы, которой ему недоставало»[105].

Выбор этот мог показаться и не совсем оправданным. Горриндж, без сомнения, показал себя прекрасным командиром в бою, но его энергичность могла сильно помешать выполнению обязанностей начальника штаба корпуса, от которого требовалось умение вести спокойную продуманную работу, не упуская из виду мелочей. Кроме того, самого Горринджа многие характеризовали как «неприятного мрачного человека, склонного к грубости и лишенного всяческого сострадания»[106]. Очень многие не могли сработаться с генералом. Не было секретом, что Горриндж считал назначение Эйлмера ошибкой и что он сам справился бы с корпусом куда лучше.

Еще одной головной болью Лейка стало повышенное внимание к ситуации в Месопотамии со стороны руководства как в Индии, так и в Лондоне. Провал январской попытки прорыва к Куту вызвал немалую тревогу среди политиков, которые осознали, что представленное в отчетах за предыдущие недели как цепочка неприятных, но не критичных событий, может обернуться катастрофой. Вице-король Индии лорд Хардинг все еще пытался приуменьшить масштаб проблем и в своем письме кабинету министров в Лондон изложил, что используемые военными термины вроде «осада» и «освобождение» вызывают лишь ненужную тревогу и озабоченность и не отражают ситуацию в полной мере. Тем не менее «военный комитет» имперского правительства потребовал полный отчет о ситуации в Ираке, а также о событиях и решениях, которые привели к текущей обстановке на фронте.

Из приятных новостей было лишь то, что Имперский Генштаб выделил для усиления британскую 13-ю пехотную дивизию. Это соединение сформировали из добровольцев китчинеровского набора из Западной Англии. 13-я дивизия была одним из первых подобных подразделений, которые отправились в бой, прибыв в августе 1915 на Галлиполийский полуостров. Бойцы дивизии принимали участие в большинстве тяжелых сражений с момента высадки. В декабре ее вывезли с плацдарма в бухте Сувла, но почти сразу после этого отправили на мыс Геллес, откуда второй раз забрали в январе в самом конце боев. 13-я дивизия в январе 1916 года находилась в Египте с целью отдыха и пополнения, что позволяло передислоцировать ее на Тигр в разумные сроки. Индийский генштаб со своей стороны пообещал в кратчайшие сроки прислать маршевые пополнения для частей, уже находящихся на фронте, и несколько дополнительных бригад.