Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - [43]

Одним из принципиальных вопросов, который поднял Таунсенд, как только было принято решение обороняться в городе, стала судьба его мирного населения. С таким тяжелым и неприятным моментом сталкивался каждый готовящийся к осаде военачальник со времен глубокой древности. В условиях осады мирное население — это лишние рты и обуза для обороняющихся войск. Неудивительно, что командир дивизии, припомнив свой опыт осады Читрала, предложил изгнать из Кута всех жителей. Это привело к живой переписке между Таунсендом, Никсоном и политическим советником сэром Перси Коксом. Если Никсон склонялся к тому, чтобы принять сторону командира на месте, понимая все стоящие перед ним сложности и военную необходимость, то сэр Кокс придерживался ровно противоположной позиции.

«Мы все должны помнить, что в зимних условиях по ночам стоит холод, и мы предпримем серьезный шаг, выгоняя четыре или пять тысяч человек в никуда… где большинство из них погибнет в песках от голода или пули арабского бандита»[55].

Кокс понимал политические последствия и реакцию арабского мира, особенно в Месопотамии и Персидском заливе, на новость, что британцы, громогласно объявившие себя освободителями арабов от османского ига, обрекли на смерть несколько тысяч женщин и детей.

Таунсенд скрепя сердце согласился с Коксом и удалил из города лишь около 700 человек, которые не смогли доказать, что постоянно проживают в Куте. Остальному населению предстояло остаться с его армией до конца, каким бы он ни был.

Одним из факторов, смягчивших позицию Таунсенда, было заверение городских старейшин, что в Куте на складах достаточно провианта для всех жителей на три месяца. Более того, часть из этих припасов они даже готовы продать британцам. Закрома британских военных насчитывали продуктов на два месяца для индийских и британских солдат на полном рационе, что с учетом времени подхода подкреплений вселяло уверенность, что ситуация с обеспечением города не так уж плоха.

Эта уверенность сыграла с британцами злую шутку. Точное количество продуктов у гражданского населения осталось неизвестным, и даже когда начальник тыла 6-й дивизии подполковник Аннесли предложил провести обыски в каждом доме или строении города с целью установления объема продовольствия и его реквизиции, Таунсенд наложил вето на этот шаг.

Не слишком рачительно в первые недели осады британцы расходовали и те продукты, которые находились в их распоряжении. Когда солдаты 120-го раджпутанского батальона обнаружили в Ясукубе бесхозный склад с запасами ячменя, штаб шестой дивизии на протяжении шести недель не предпринимал никаких действий по его сохранению. В итоге зерно попортили дожди, оно сгнило. Несмотря на призыв экономить продовольствие, прозвучавший в воззвании к войскам после входа в город, реальная картина была далека от этого. Политический офицер Арнольд Вильсон писал, что «бойцы обеспечивали себе дополнительные рационы самым активным разграблением продовольственных складов сразу же, как вошли в Кут. Это поведение генерал Таунсенд то ли не заметил, то ли предпочел игнорировать»[56]. Его слова подтверждает и запись в личном дневнике командира артиллерийской бригады полковника Мауле: «Мешки с продуктами встраивают в укрепления и расхищают без разбора»[57].

Урвать кусок из запасов военных удалось даже местным жителям. Командир артиллерийской батареи майор Андерсон своими глазами видел, как на базаре продают банки с джемом и сгущенным молоком, которые были получены «благодаря воровству, которое расцвело в первые дни после возвращения из Ктесифона, когда на складах у берега реки творился настоящий хаос»[58].

Первыми османскими частями, появившимися возле города, стали бойцы 35-й дивизии, которые немедленно стали окапываться на перешейке, пока их коллеги обтекали город с двух сторон вдоль реки, перекрывая все возможные лазейки. Напомним, что Никсон считал возможным снабжение города по реке.

7 декабря Нуреддин отправил Таунсенду формальное предложение о сдаче, указывая на вероятные жертвы среди мирного населения и призывая к «цивилизованной войне»[59]. Таунсенд ответил на это многословным и несколько экстравагантным «письмом турецкому султану», в котором цветисто отверг возможность сдачи и даже припомнил османам немецкие зверства в Европе. Прочитав ответ, Нуреддин приказал начать массированный артиллерийский обстрел города.

Перед Нуреддином стояла сложная задача: единственным вариантом штурма города оставалась атака через узкий перешеек. Имевшаяся у него артиллерия состояла в основном из 75-мм полевых пушек с крайне ограниченным боекомплектом, ее никак не хватало для перемалывания пусть даже недостроенных британских позиций. Кроме того, его войска, так же как и 6-я дивизия, не знали отдыха уже многие недели, они понесли тяжелые потери в предыдущих боях. Тем не менее османский паша считал, что, сконцентрировав подразделения, он сможет мощной атакой смять англичан. Тем более что его силы все нарастали: на подходе была свежая 52-я дивизия и Константинополь обещал прислать дополнительное подкрепление в течение декабря.

Османские обстрелы наносили все еще спешно достраивающим окопы и укрытия британцам серьезные потери. 8 декабря к тому же загорелись открыто стоявшие запасы фуража и продовольствия.