Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - [22]

После успеха под Амарой генерал Таунсенд взял отпуск по болезни и уехал в Индию. Очень многие, памятуя причудливые зигзаги и прыжки, которыми славилась карьера командира 6-й дивизии, подозревали, что он поехал монетизировать последнюю победу и хлопотать о переводе или повышении. Так ли это было на самом деле, в точности неизвестно, но во время отлучки с фронта генерал встретился со множеством гражданских и военных чинов вице-королевства, зондируя почву относительно перспектив продолжения наступления в Месопотамии.

Расспросы принесли неутешительные итоги. Чиновники министерства иностранных дел считали, что идея захвата Багдада имеет право на существование, однако для ее реализации не хватает ресурсов и политической воли. Главнокомандующий индийской армией сэр Бошамп-Дафф также не смог обнадежить Таунсенда.

Главком пребывал в плохом моральном и физическом состоянии. С самого начала войны он не справлялся с навалившейся на него ответственностью и объемом работы, поэтому неудивительно, что общение в основном свелось к выслушиванию его жалоб. «Чего я хочу, — рассказал он Таунсенду, — так это старшего генерала, в чьих способностях и верности я могу быть абсолютно уверен, чтобы он был моим заместителем, а я смог немного передохнуть»[14]. При этом сам главком не ушел с поста добровольно и не попросил заменить его. Бошамп-Дафф уклончиво ответил на вопрос о возможности продолжения атак, считая, что все зависит от решений политиков и выделяемых ресурсов в условиях военного перенапряжения сил. Таунсенд, в свою очередь, осторожно проинформировал командующего, что, несмотря на уверенность в успехе будущих наступательных операций, на театре военных действий уже остро ощущается нехватка сил.

Не в самом лучшем состоянии пребывал и индийский генштаб, сомнения в его способности руководить реальными боевыми действиями возникли задолго до войны. После ее начала штаб переживал настоящую карусель кадровых перемещений, когда множество офицеров уходили во вновь формируемые части и на возмещение потерь во фронтовых дивизиях, а их места занимали неопытные кадры. В отсутствие твердого и энергичного руководства штаб распался на несколько враждующих между собой фракций, единственным общим правилом которых осталось не беспокоить и не расстраивать без лишней нужды главнокомандующего и вице-короля.

Некоторые офицеры генштаба приватно сообщили Таунсенду, что готовы подержать начинания Никсона и даже просчитывают варианты изыскать для них подкрепления, другие честно говорили, что примут общее решение.

Офицеры также рассказали командиру 6-й дивизии о переписке, которую они вели по этому поводу с Имперским генштабом в Лондоне, считающим любые аргументы Никсона за продвижение вверх по Тигру неубедительными. Командиры из Лондона справедливо указывали, что в случае захвата Кута коммуникации удлинятся на дополнительные 200 с лишним километров, а увеличить количество судов с малой осадкой для снабжения войск невозможно. К тому же в ближайшее время планируемое наступление крайне осложнят максимальное обмеление рек и жара.

Десятого июля 1915 г., через восемь месяцев после начала кампании, Никсон отправил в Индию запрос на дополнительные речные суда. Заявка выглядела более чем внушительно: требовалось девять дополнительных пароходов, восемь буксиров и 43 баржи. Естественно, подобной речной армады не нашлось, а после долгого обсуждения, где взять эти суда и как доставить их в Месопотамию, стало понятно, что доберутся они туда в лучшем случае через полгода.

Немалое беспокойство Лондона вызывало и состояние уже находящихся в Месопотамии частей. Боевые потери, а главное, болезни, серьезно подорвали боеспособность войск. Европейские батальоны сократились до нескольких сотен «активных штыков» (1/4 хемпширский и вовсе до 115 человек), а индийским не хватало в среднем по 200–300 бойцов при уставной численности «боевого ядра» в 900 человек. Пополнение личным составом фронтовых частей в Месопотамии было серьезно затруднено. Западный фронт поглощал британских солдат, как бездна, из-за этого их просто не хватало для Ирака, к тому же их переброска занимала много времени и требовала дополнительных судов. Ситуация с индийскими солдатами также сложилась непростая. Потребность в новых боевых частях с одновременным пополнением действующих привела к быстрой «выработке» многих традиционных районов вербовки, а необходимость сохранять тонкий этническо-религиозно-языковой баланс в войсках сильно осложняла набор. Кроме того, индийская армия оказалась не готова к массовой «переработке» новобранцев и испытывала серьезные проблемы с подготовкой тысяч новых бойцов, остро необходимых на многочисленных фронтах.

Еще более серьезной и практически неразрешимой проблемой стала замена опытных офицеров и сержантов, довоенный пул которых за год активных боевых действий серьезно сократился. Если дыры среди офицеров еще удавалось затыкать за счет выдачи офицерских патентов живущим в Индии молодым британцам (что давало хотя бы количество, пусть и ценой качества), то с унтер-офицерскими кадрами ситуация складывалась куда хуже. Мешала и система присвоения званий в индийских частях, где повышали строго на основе выслуги, из-за чего многие солдаты-индийцы по десять лет ходили в рядовых. В военных условиях командирам, естественно, хотелось продвигать проявивших себя в боевой обстановке, но этому часто мешали правила. Эта проблема особенно обострялась в период прибывания пополнений из тыловых батальонов, когда рядовые с шести-восьмилетним стажем попадали под командование «неправильных» капралов, прослуживших всего год-два.