Первая стена - [91]

Наблюдая за сотней или около того раненых солдат, Амон заметил обычные ритуальные формы — «заклинания», строевые песни вместо гимнов и, наконец, общий момент тишины. Командир солдат — невзрачная женщина в форме капрала с окровавленной повязкой на голове — призывала солдат обратить свои мысли к тем, кто продолжает сражаться, и попросить Императора дать им сил.

Амон уже собрался уходить, не увидев ничего необычного, когда его обдало сладковатым ветерком. Солдаты говорили в унисон, слова были едва слышны, но отчётливо произносились нараспев.

— Он — Жизнь внутри Смерти. Дыхание на твоих Губах. Надежда в твоём Сердце.

Призрачный свет заиграл вокруг аквилы, напоминая пятна отражённого от воды солнечного света. Лёгкий ветерок шевельнул груду использованных в качестве подношения боеприпасов, и гильзы звякнули друг о друга, оседая в кучу.

Пение становилось всё громче, одни и те же слова повторялись снова и снова.

— Он — Жизнь внутри Смерти. Дыхание на твоих Губах. Надежда в твоём Сердце.

Солдаты, склонив головы, покачивались в такт словам, капрал-священник стояла перед ними с закрытыми глазами, прижав руки к груди. Струйка блестящей слюны скатилась с уголка её губ и капнула на грязную рубашку.

Это было не всё. Её глаза лихорадочно двигались под веками, словно в глубоком сне. Вены на тыльной стороне ладони потемнели, как будто по ним текла чёрная жидкость.

Пальцы Амона сомкнулись на рукояти гладия, когда он вышел из тени разрушенной лестницы, ботинки захрустели песком под ногами.

Глаза женщины резко распахнулись, став совершенно чёрными, блестящими от слизи, которая стекала по щекам. Она повернулась к Амону, когда он бросился бежать, пронзительный крик вывел сотню собравшихся из транса. Открыв глаза, они закричали от отвращения и тревоги, в то время как капрал протянула руку к Амону и ещё один командный крик сорвался с её потрескавшихся губ.

Несколько откликнулись, вытащив боевые кинжалы и пистолеты, и бросились наперерез набиравшему скорость кустодию. Они падали, выпотрошенные или обезглавленные, даже не сумев сбить его с шага. Нерождённое существо зашипело и прыгнуло, словно охотничья кошка, ногти, превратившиеся в когти, метнулись к лицу Амона. Он уклонился и вскинул короткий меч, пронзив грудь существа, когда оно пролетало мимо, рассекая от грудной клетки до таза.

Почти разрезанные пополам, останки шлёпнулись на пыльный пол, где чудовище продолжало махать руками и молотить по следу грязи и крови, поворачиваясь к Амону. Остальная часть собрания взорвалась хаосом, некоторые пытались бежать, натыкаясь на других, застывших от ужаса или шагнувших вперёд, чтобы помочь кустодию.

Он шагнул в сторону, поднял руку и с силой опустил меч, пронзив острием череп и феррокрит. Он вырвал клинок и на всякий случай раздавил череп ногой. Но даже после этого тело ещё несколько секунд дрожало, царапая когтями грозный пол. Когда оно наконец завалилось набок, Амон увидел, что царапанье было не случайным, а выгравировало на полу дьявольский символ, неглубокую надпись, заполненную телесной жидкостью.

Амон не знал, что делать дальше. Несколько прихожан уже сбежали, другие бросились бежать. Поддались ли они порче? Нужно ли ему выслеживать каждого из них? Остальные явно были потрясены, не зная о своей роли в произошедшем. Он быстро подошёл к алтарю. Аквила сияла, покрытая слоем льда.

— Никому не двигаться! — проревел он, откидывая капюшон. — Я — кустодий Амон Тавромахиан, и властью Императора вы все арестованы.

Никто из оставшихся прихожан не попытался уйти, поражённый присутствием кустодия. Амон ударил аквилу рукоятью гладия, сбросив её с алтаря, а затем вернулся к трупу. Тот почти растаял, превратившись в лужу, словно масляное пятно в пыли и грязи. Даже когда он включил вокс, собираясь вызвать помощь, его мысли обратились к напарнице по расследованию.

Такое Киилер будет непросто объяснить.

ДВАДЦАТЬ ТРИ Вопрос Киилер План Кроагера Фосфекс

Зона Ликующей стены, двенадцать дней после начала штурма

— Как вы могли не увидеть исходящую от этого культа угрозу? — Амон редко повышал голос вне боя, но его слова эхом отразились от сводчатого потолка зала, и последнее слово прозвучало угрожающе.

Киилер открыла рот, собираясь ответить, но её остановила поднятая рука Малкадора.

— Именно это и является темой нашего обсуждения, кустодий, — сказал регент.

Они двигались быстрой процессией по внутреннему проходу Последней стены — Дорн распорядился, чтобы они разговаривали только в то время, когда он перемещается между другими сражениями, требовавшими его внимания. Стены и пол непрерывно дрожали из–за грохота попаданий и ответного огня башен. Из боковых коридоров и бастионных казематов доносились лязг магазинных подъёмников, доставлявших снаряды к макропушкам, и топот обутых в сапоги ног.

Шаги впереди выдавали присутствие четырёх отделений Имперских Кулаков, расчищавших путь к месту назначения Преторианца — мобильный кордон Храмовников под командованием Сигизмунда. Их присутствие гарантировало, что импровизированный конклав останется незамеченным.

Помимо Малкадора и Дорна, на собрании присутствовали первый капитан Сигизмунд и Константин Вальдор. Эти гиганты были вынуждены идти медленно, чтобы Малкадор поспевал за ними, постукивая посохом по голому феррокритовому полу. Киилер сопровождал Кирилл Зиндерманн, который теперь заговорил в первый раз.